Футурологический конгресс. Осмотр на месте. Мир на земле - [204]

Точно так же абсолютно ни к чему знать о королях, войнах, захватах, крестовых походах и прочих свинствах из древней истории. Географии лучше всего обучают путешествия. Надо только уметь ориентироваться в ценах на билеты, а также в расписаниях полетов. Зачем иностранные языки, коли достаточно воткнуть в ухо мини-переводчик? Естественные науки обескураживают и развращают юные умы, а пользы от них никакой, коль скоро никто не может стать врачом или даже дантистом (с тех пор, как в массовое производство пошли дантоматы, самоубийства ежегодно совершали около 30 000 эксдантистов в обеих Америках и в Евразии). От обучения химии столько же пользы, как и от изучения египетских иероглифов. Впрочем, если какой-нибудь родитель испытывает непреодолимое желание дать образование своим чадам, он может воспользоваться домашним экзаменатором. Но с тех пор, как Верховный Суд постановил, что дети столь старосветски мыслящих пап и мам имеют право апелляции, домашне-семейное воспитание, в том числе и указанное выше, ушло в подполье, и только последние садисты усаживали своих разнесчастных отпрысков перед педагогерами. Педагогеры пока еще разрешали изготовлять и продавать, во всяком случае в Соединенных Штатах, а для привлечения покупателей фирмы бесплатно прилагали к ним что-нибудь заманчивое из огнестрельного оружия. Письмо постепенно заменялось пиктограммами, даже на таблицах с названиями улиц и на дорожных знаках. Рассел особенно не расстраивался таким положением вещей, считая, что овчинка выделки не стоит, ибо все равно сделать ничего не удастся. На свете еще доживало несколько десятков тысяч ученых, но средний возраст доцента составлял уже 61,7 года, а смена не спешила подрастать. Все тонуло в такой трясине благосостояния, что — как утверждал Рассел — вести о грозящем вторжении с Луны большинство людей воспринимало с удовлетворением, а разговоры о панике были придуманы прессой и телевидением, дабы не угас интерес. Государственное судопроизводство было завалено так называемыми делами S/Orgiak (S — suicidal, самоубийственный), потому что, долбя током в центр наслаждения между лимбической системой и гипоталамусом, похоже, можно было скончаться с чувством величайшего удовлетворения. Что касается трансцендеров — трансцендентальных компьютеров, позволяющих устанавливать связь с иным миром, то и здесь возникали проблемы правоведческого характера. Речь шла о том, является ли такая связь иллюзией или реальностью, однако изучение общественного мнения показало, что покупателей это различие, казалось бы, колоссальное, совсем не волнует. Поэтому агиопневматоры пользовались большим спросом, ибо позволяли напрямую общаться со святым духом; почти все костелы, церкви и так далее боролись с агиопневматизмом, но результаты пока были мизерными. «Mundus vult decipi, ergo decipiatur»,[149] — закончил свое философствование мой этнолог, когда показалось дно бутылки бурбона. Полевые исследования миллиардеров так его разочаровали, что он переключился с окон богачей на солярий, где нагишом загорали сестры и санитарки. Мне это показалось, прямо говоря, странным, ведь он вполне мог просто пойти туда и рассматривать любую вблизи, но в ответ он только пожал плечами. «Несчастье, — сказал он, — состоит именно в том, что уже можно».

В зале отдыха нового павильона копались монтажники, заканчивая установку воображекторов. В воображектор вводят прокасу (программную кассету), и в пустом пространстве перед аппаратурой возникает изображение. Собственно, даже не изображение, а искусственная действительность. Например, Олимп, кишащий греческими богами и богинями, или что-нибудь более обыденное — двуколка, полная особ высшего света, влекомых сквозь возбужденные толпы на гильотину. Либо Аленушка и ее братец Иванушка перед избушкой Бабы Яги, объедающиеся пряниками. Или, наконец, монастырская трапезная, в которую только что ворвались татары или марсиане. А уж то, как будут развиваться события, зависит исключительно от зрителя. Под ногами у него две педали, пальцы — на ручке управления. Сказку можно превратить в бойню, устроить восстание богинь против Зевса, головы, падающие в корзину гильотины, снабдить крылышками, вырастающими из ушей, чтобы они полетели куда-нибудь, или дать им прирасти к телам, чтобы воскресить. И вообще, можно все. Ведьма делает из Иванушки котлеты, но можно ее ими же удавить либо дать обратный ход, чтобы все было наоборот. Гамлет может украсть сокровища Дании и сбежать с Офелией или Розенкранцем, если нажать клавишу «гомо». Воображектор снабжен клавиатурой вроде фисгармонии, только вместо звуков там возникают другие эффекты. Инструкция — довольно толстая книга, но можно запросто обойтись и без нее. Несколько движений ручкой управления — и становится ясно, что, двигая ее влево, включаешь вначале садомат, а потом извращатор. Толкнув же в другую сторону, ударяешься в лиризм, разные приятности и вообще happy end. Если б не то, что оба мы были под хмельком, нам бы эта забава быстро надоела, да и так через четверть часа мы отправились спать. Санаторий приобрел двадцать воображекторов, но почти никто ими не пользовался. Доктор Гоус был весьма опечален таким оборотом. Он ходил от пациента к пациенту и уговаривал воспользоваться аппаратурой: мол, это самая лучшая психотерапия. Однако оказалось, что ни один миллионер, а тем более миллиардер слыхом не слыхивали об Аленушке, Иванушке, Бабе Яге, не говоря уже о греческой мифологии, Гамлете и средневековых монахах. Гильотину они вообще считали увеличенной машинкой для обрезания сигар — значит, все это, вместе взятое, не стоило ломаного гроша. Доктор Гоус, вероятно, считая это своей обязанностью, сам ходил в воображекторный зал и, присаживаясь на кресло, запускал басни, революции, средневековья, скрещивал Шекспира с Агатой Кристи, засовывал каких-то спелеологов в жерло вулкана и вытаскивал их оттуда порядком подгоревшими, но целыми и невредимыми. Меня он тоже уговаривал, но я отказался. Я все еще ожидал какого-нибудь знака от Лакса, а Грамер вроде бы тоже чего-то ждал и, вероятно, поэтому избегал меня. Надо думать, не получил новых инструкций. В принципе я чувствовал себя вполне прилично, тем более что прекрасно общался сам с собой.