Фурманов - [28]

«В тактике, в вопросе по отношению к земле, — пишет фурманов, — по отношению к фабрике я стал близок к большевикам».

Но никаких связей с партией большевиков у него еще нет.

Вернувшись из поездки по деревням в Иваново-Вознесенск, фурманов явился в местный эсеровский комитет и высказал резко отрицательное мнение о войне. Тут-то и пришлось ему выдержать первую стычку с руководителем эсеров Саловым.

— Ты большевистский агент! — выпалил Салов. — Ты хочешь взорвать нашу партию изнутри!

— Думайте обо мне как угодно, — твердо заявил Фурманов, — но в Керенского я больше не верю и за войну агитировать не стану.

16 июля Фурманов записал в дневник: «Местный оборонческий комитет просил меня выйти из состава партии как несогласного с его основными положениями. Я ушел».

По меткому замечанию земляка Фурманова, поэта Авенира Ноздрина, он и пробыл-то в партии эсеров (оборонцев) «не более часа».

Нуда идти, в ряды какой партии вступить, Фурманов еще не решил. Многое еще непонятно и смутно. «Теперь встает задача организовать на месте комитет с.-р. интернационалистов».

Никак не оформив создание новой левой партийной организации — максималистов, имея еще весьма смутные представления и о составе ее, и о программе, и о тактике, Фурманов продолжает свою поездку по деревням. Одно ясно ему. С Садовыми порвано окончательно. Да и мог ли он считать себя когда-нибудь всерьез связанным с ними?.. Метания… Случайные связи. Связи, которых он, впрочем, никогда не простит себе.

В конце июля Фурманов выдерживает одно из самых сложных испытаний за все это бурное, полное стольких неожиданностей лето.

Он приезжает в богатое торговое село Васильевское. Судя по многим добротным избам, крытым шифером и железом, здесь немало кулаков и богатеев.

Послушать «студента» собирается все село. В первых рядах дородные бородачи, очень смахивающие на иваново-вознесенских купцов.

Тема доклада — о войне и о мире.

Не дав еще докладчику как следует разойтись, но уже почувствовав в нем врага, кулаки и лавочники начинают осыпать его оскорблениями. Атмосфера все накаляется. Злобные выкрики против большевиков и Ленина.

Еще числясь формально в партии эсеров, Фурманов в корне расходился с ними в оценке деятельности Ленина. Не то чтобы он глубоко разбирался уже в ленинской программе. Но все, что слышал он о Ленине, все, что с такой любовью рассказывали ему друзья и ученики по курсам — и Степанов и Труба, и многие другие, да и речи Ленина, которые он уже прочел в большевистской «Правде», и его Апрельские тезисы — все это вызывало у Фурманова не только сочувственный интерес к этому, видимо, замечательному человеку, но и резко противопоставляло его, подлинного народного руководителя всем этим болтунам и краснобаям от столичного Керенского до ивановского Салова.

В ответ на всякие оскорбительные выкрики Фурманов «взял под защиту» Ленина, сказал о той поистине благородной и революционной роли, которую он играет сейчас в стране, о народной программе, которую он выдвигает и за которую борется. Кажется, никогда он не говорил еще так страстно и горячо (Спрашивали его о Ленине и ранее, в других деревнях, и рассказы встречали весьма одобрительно).

Оказалось что Васильевские кулаки и торговцы другого и не ждали от приезжего оратора. Видно, слух о его крамольных выступлениях уже докатился до этого села, и «достойная встреча» была подготовлена черносотенцами и провокаторами.

Потрясая дубинками, кольями и чугунными гирями они бросились к бревну, с которого выступал Фурманов. Жизнь Дмитрия была на волоске. Небольшая группа крестьян во главе с приехавшим на побывку питерским слесарем берет оратора в кольцо и выводит его из под удара. Испытание выдержано. Фурманов на практике познал, что такое классовое расслоение в деревне.

Фурманов возвращается в Иваново-Вознесенск, переполненный впечатлениями, новыми мыслями, обуреваемый желанием немедленно включиться в большую практическую работу.

Его кооптируют в Совет рабочих и солдатских депутатов. Работе в Совете он отдает все свои силы.

26 августа реакционная военщина начала прямое наступление на революцию Вспыхнул мятеж генерала Корнилова.

28 августа, когда сведения о контрреволюционном мятеже докатились до Иваново-Вознесенска, на экстренном заседании исполкома Иваново-Вознесенского Совета для защиты истинной демократии был образован Штаб революционных организаций из 10 человек.

Фурманов избирается членом и секретарем штаба.

Тут находят себе применение огромные его организаторские способности.

Через два дня именно он, Фурманов, делает доклад о текущем моменте на общем собрании Иваново-Вознесенского Совета с участием представителей от партий и революционных организаций.

В докладе, подробно рассказав о контрреволюционном заговоре, он призывает сплотить все революционно демократические силы и дать должный отпор реакции.

По докладу Фурманова была принята резолюция, предложенная большевиками.

«Опасность спаяла всех, — записывал Фурманов, — тишина была абсолютная. Одна за другой бежали телеграммы — призывы к спокойствию, к необходимости быть готовыми выступить на защиту погибающей свободы. На бледных истомленных лицах была решимость. Глаза горели огнем отваги. Это была величественная картина мобилизации разбросанных чувств и мыслей, мобилизация в едином моменте… Разошлись глубокой ночью. Исполнительный комитет остался на посту. Мы ночевали в Совете на столах, все время тревожимые телефонными звонками».