Фуга с огнём - [19]

– Да, Вера, да, не беспокойся.

Она не выходит из комнаты. Смотрит там телевизор, а наружу выходит только по требованиям организма, или когда отец уговаривает её прогуляться.

– Проходи, Павел. – Отец всё чаще зовёт полным именем. – На кухню, у меня там всё готово. Ужинать будешь?

Отец научился готовить, мама теперь редко вспоминает, что умела и любила готовить. Я как он, подумал Павел, всё освоил сам, всему научился. Мама ещё ворчала, что не дело мужику самому всё готовить, жена тогда на что?

– С удовольствием. – Павел коротко обнял его. Да, устал и отощал. Отощаешь тут. Надо бы домой его пригласить, но без матери не пойдёт, на кого её оставить? Вроде и не творит она пока ничего странного, но надолго ли это?

– Папа, – Павел не сразу решился, только когда съели по тарелке и налили чаю, – кто такой Пётр?

Отец вздохнул.

– Папа. – Павел начал уже злиться. – У меня что-то не так с головой, и вы знаете, почему. Кто такой Пётр?

– Твой старший брат, – ответил отец и прикрыл дверь на кухню. – Мать не расспрашивай только.

– Брат?! – Павел ощутил, что ноги не держат, уселся с размаху на стул. – И я об этом узнаю только сейчас?!

Воспоминания. Что-то было. Помнит, очень отчётливо, что мать кричит, чтобы он не смел заходить в комнату, чтобы не смел появляться там без разрешения. Дети всё помнят, с самого раннего возраста, но кое-что потом предпочитают забывать. Когда мама ни с того ни с сего начинает злиться на тебя по любому поводу, и оплеухи от неё случаются чаще, чем поцелуи…

– Что с ним случилось?! – Павел снова поднялся. Отец начал что-то говорить, а внутри у Павла, в голове, всё перемешивалось и загоралось, видения, смутные сны, они заслоняли реальность. Он сам не помнил, как выбрался из дому. Следующее, что помнил – подъезд, и почему-то не их, а соседний, словно шёл рядом и сил не стало идти. Пустынный двор, хотя время вполне ещё детское, и плавящийся горизонт. Закат.

…Елена не стала идти прямой дорожкой. Захотелось в лес, там теперь спокойнее. Лес её любит, вообще вся природа, и Елена пошла к тому самому месту, к столам в лесу, где ей вернули телефон. Там как дома. Вот и в этот раз она направилась по едва заметным тропинкам, пролезала сквозь кусты – клещи и комары её тоже не трогают, лес не обижает – и вот она, та полянка. Чище тут стало, бутылок меньше, прочего мусора. Елена посидела на скамейке, прижимая ладонь к животу. Вика, как ей казалось, немного беспокоится, хотя как она может знать?

И пошла. Вон он, дом его родителей, крыша отсюда видна, прогуляться всего минут десять.

Павел сидел, прижимая ладони к лицу, и ему было нехорошо. Всё внутри кружилось.

Воспоминания. Словно включили их.

– Паша, туда не ходи, мама ругаться будет! – кто-то хватает его за руку и не позволяет пойти прямо через дорогу, к клумбе. – Ну подожди! Сейчас вместе пойдём, видишь – машина!

Голос смутно знакомый. А лица не видно. Но его хватают за руку, и влекут, и столько ещё интересного там, и деревья, и кусты, вот только мама не любит, когда он идёт к кустам, ловит за руку. А там что-то интересное, там тропинка, полутьма, и так интересно туда бегать и выбегать снова на свет!

…Павел пришёл в себя. Звук палочки. Кто-то идёт, постукивая тросточкой. Павел встал со скамейки и не удивился, увидев Афанасьевну. Баба Лиза шествовала мимо дома – видно, из магазина идёт. Ей в этом дворе нечего делать, ей прямо, прямо, через три квартала и налево. К их дому.

– Баба Лиза! – Павел вскочил и направился следом. Когда нашлись силы бежать – побежал.

И никого. Пустая улица, как вымерли все. И только Афанасьевна, суровая и непреклонная.

9

Елена сразу почуяла запах беды, а когда мать Павла выглянула из своей комнаты и спросила, где Петя – поняла, с кем беда. Отец долго смотрел на гостью, потом как проснулся – улыбнулся и отошёл, жестом пригласил войти.

– Заходите, – добавил он. – Паша так часто о вас рассказывал. А я думал, выдумывает всё. Проходите, проходите. Паша только что был, вы разве не встретились?

Елену бросило в жар, она чуть не кинулась назад.

– С ним всё хорошо? – Она прижимала косынку к груди. Странно, зачем надела её, ведь не к маме домой шла, мама терпеть не может, когда девушки в беретах или лыжных шапках ходят.

– Идёмте, – он поманил её за собой. – Идёмте, выпьем чая. У вас такой взгляд. Жив Петя, жив и здоров…

«Петя»??

– Как вы его назвали? – Елена понимала, что ноги едва держат, и уже нет сил бежать назад. Просто нет.

– Пашей. – Отец удивился. – Проходите, Лена, я очень рад вас видеть. Паша расстроился, но с ним всё хорошо.

– Кто такой Петя? – спросила она. – Вы только что назвали его Петей! Я слышала!

– Да?! – Отец потёр лоб. Вот у кого Паша перенял эту привычку. – Это старая история. Подождите. – Он закрыл дверь на кухню. – Ей лучше не слышать, – пояснил он, – она и так не в себе.

– Какой сейчас год?! – вздрогнула Елена, посмотрев на календарь.

– Седьмой, – удивился отец. Вениамин… Вениамин Прохорович, вспомнила Елена. – Что с вами такое, на вас совсем лица нет!

– Я ищу Пашу. – И Елена расплакалась, и не было сил сдерживаться. – Он пропадает, понимаете? И всё как во сне, и я тут у вас, и год другой, и ничего не пойму…