Фрунзе - [20]

Союз русского народа существовал на деньги, получаемые от правительства. Большие деньги отпустил Столыпин, но потом его отношения с Союзом начали портиться. Руководители отделов Союза русского народа были часто проворовавшиеся чиновники или исправники, изгнанные за взятки со службы, состоявшие под судом и следствием. Я составил справку и передал ее Столыпину. Он представил ее царю».

После убийства Столыпина правительство возглавил Владимир Николаевич Коковцов. Его информировали, что правительство щедро финансирует крайних националистов: и сам черносотенный Союз русского народа, и его лидеров — депутатов Думы Пуришкевича и Маркова 2-го. Деньги на черносотенные газеты поступали из так называемого «рептильного фонда» Министерства внутренних дел. Коковцову, как выходцу из Министерства финансов, было жаль казенных денег.

«Я видел, — вспоминал Коковцов, — какую ничтожную пользу оказывали эти ассигнования, как пуста и бессодержательна была эта печать, и насколько бесцельны были неумелые попытки руководить через нее общественным мнением, никогда не считавшимся с ничтожными листками и прекрасно осведомленным о том, что они издаются на казенный счет и приносят пользу только тем, кто пристроился к ним».

При активной поддержке петербургского градоначальника Владимира Федоровича фон дер Лауница при Союзе русского народа была создана боевая дружина. По приказу Лауница ей выдали оружие. Но среди дружинников было немало людей с уголовным прошлым, о чем жандармский генерал Герасимов предупредил Лауница. Однако градоначальник стоял за них горой:

— Это настоящие русские люди.

Дружинники-патриоты устраивали мнимые обыски, во время которых просто крали ценные вещи. Но полиция получила указание Союз русского народа не трогать. Националисты знали, как влиять на Николая II.

«Императору нравились их хвалебные песнопения на тему о безграничной преданности ему народа, его несокрушимой мощи, колоссальном подъеме благосостояния, нуждающегося только в более широком отпуске денег», — вспоминал Коковцов.

«Вся наша революция, — провидчески писал бывший глава правительства граф Сергей Юльевич Витте, — произошла оттого, что правители не понимали и не понимают той истины, что общество, народ двигается. Правительство обязано регулировать это движение и держать его в берегах. А если оно этого не делает, а грубо загораживает путь, то происходит революционный потоп».

Только самые дальновидные чиновники и жандармы понимали, что поддержка Союза русского народа и других крайних националистов — сигнал окраинам к восстанию и шаг к разрушению империи. Главным врагом России стала сама власть. Знаменитый фельетонист Аркадий Аверченко с горечью писал: «Какое-то сплошное безвыходное царство свинцовых голов, медных лбов и чугунных мозгов. Расцвет русской металлургии».

Последним руководителем царской полиции стал Алексей Тихонович Васильев.

«Прекрасный был человек, — иронически вспоминал один из его подчиненных, — с сильной ленцой и пристрастием к товарищеским обедам и ужинам, за которыми он был остроумнейшим рассказчиком анекдотов. Рассказывал он их мастерски. При этом сам увлекался, посмеиваясь и с лукавым любопытством посматривая на собеседника».

В октябре 1916 года Васильева пригласила императрица. Главный полицейский империи успокоил Александру Федоровну:

— Революция совершенно невозможна в России. Конечно, есть среди населения определенное нервное напряжение из-за продолжающейся войны и тяжелого бремени, которое она вызвала, но народ доверяет царю и не думает о восстании.

К 1917 году самый знаменитый начальник московской охранки Сергей Васильевич Зубатов давно был не у дел.

«Зубатов несколько опустился, — вспоминали его коллеги, — и чувствовалось, что он относится к своей отставке как к несправедливой обиде. Сидя за столом, в кругу своей семьи, Зубатов узнал о начавшейся в Петербурге революции лишь на третий день, когда она докатилась до Москвы. Задумавшись на один момент, он встал и прошел в свой кабинет, откуда тотчас же раздался выстрел, и Зубатова не стало».

Тогдашний начальник Московского охранного отделения Александр Павлович Мартынов немедленно перешел на сторону новой власти: «Я распорядился, чтобы все арестованные были освобождены… Невероятное ослепление, в котором находилась старая власть, не умевшая слушать докладов, которые ей неоднократно делали, указывавших и на падение престижа династии, и на всеобщее негодование, ставило в невозможное положение службу при этом режиме».

Заключенных выпускали повсюду. В Минске об этом распорядился Фрунзе. Февральская революция изменила его жизнь. Скромный армейский хозяйственник превратился в крупную политическую фигуру.

Четвертого марта 1917 года приказом гражданского коменданта Минска служащий Всероссийского земского союза М. А. Михайлов (Фрунзе всё еще пользовался чужими документами) был назначен первым начальником городской милиции. Михаил Васильевич распорядился разоружить полицейских и жандармов — они и не сопротивлялись — и выпустить из тюрьмы — Пищаловского замка — политических заключенных.

Это сейчас некоторым историкам кажется, что Февральская революция произошла как-то случайно, чего никто не ожидал. На самом деле ее ждали и встретили восторженно. Временное правительство, образованное Государственной думой, возглавил князь Георгий Евгеньевич Львов. В начале войны его избрали главноуполномоченным Всероссийского земского союза помощи больным и раненым воинам. Львов был человеком уважаемым, но принято считать, что ему недоставало командных качеств.