Фронтовое небо - [15]

Прекрасным воздушным бойцом зарекомендовал себя Сергей Грицевец. Родом из Белоруссии, он окончил Оренбургскую летную школу, затем служил на Дальнем Востоке. Через некоторое время Сергей - в Одесской школе высшего пилотажа, где работает инструктором. Когда началась гражданская война в Испании, летчик подает командованию рапорт за рапортом, чтобы его отправили защищать Республику. Но командование рассудило по-своему, по-государственному: опытный летчик-инструктор нужен школе - чтобы готовить летные кадры для тех же боев.

В мае 1938 года Грицевец все-таки добился своего и отправился в Испанию добровольцем.

В первый боевой вылет Сергей пошел вместе с уже обстрелянными пилотами - Николаем Жердевым, Анастасией Ярковым и Николаем Семеновым. Досталось тогда нашим ребятам. Немало пробоин в машине привез Грицевец. Опытный летчик Ярковой посадил свой И-16 с пробитым масляным баком. Таранив вражеский истребитель, сел на аэродром с изогнутыми лопастями винта Жердев. Но воздушные бойцы не дрогнули. Мы вернули в строй все боевые машины, и 18 мая они дали мятежникам бой в районе Балгара. 18 вражеских самолетов уничтожили тогда наши летчики. Сами потеряли две машины.

Помню, как Сережа Грицевец после того памятного воздушного боя признался:

- Знаете, товарищ инженер, только сейчас я понял, что это такое настоящая схватка в небе. Приходится смотреть и за врагом, и за товарищами, самому действовать безошибочно. Бывало, полетишь в зону на высший пилотаж в небе король! А тут слаженность всей группы нужна да плюс взаимовыручка.

Товарищеская взаимовыручка в рядах интернационалистов проявлялась не только в воздухе, но и на земле. Однажды раненный в воздушном бою А. Панов посадил поврежденный И-16 на живот. Это произошло на аэродроме Реус. Машина, казалось, не имела живого места: на плоскостях - огромные дыры, перкаль болталась лохмотьями, были повреждены и силовые элементы крыльев и фюзеляжа, а в двигателе пробита головка первого цилиндра.

Булыгин, Лопес-Смит и я получили приглашение с просьбой помочь отремонтировать самолет, так как механик экипажа и ремонтная бригада оказались в затруднительном положении. Как мы убедились на месте, ремонт действительно предстоял сложнейший.

Объяснять интернациональной бригаде, что и как ремонтировать, было бы гораздо сложнее, чем выполнить эту работу самим. И мы принялись за дело. В короткий срок заменили плоскость истребителя, произвели ее стыковку с центропланом. Работа не из легких. Когда она уже подходила к концу, надо было подумать, кому доверить облет машины, пристрелку оружия после восстановительного ремонту. Это обычно решает летное руководство. Инженер вправе разве что только высказать свои соображения, с которыми опытный авиационный командир, как правило, считается.

Птухин тогда спросил меня:

- Кто будет облетывать "ишачок"?

Я подумал и посоветовал:

- Из тех летчиков, кого я хорошо знаю, лучшая кандидатура - Родин.

- Я так и знал, что посоветуешь его, Федора, - удовлетворенно засмеялся генерал. - Своих из бригады не забываешь!..

Для более оперативного ввода в строй поврежденных самолетов кроме внедрения поточного метода ремонта мы активно стали применять передвижные авиаремонтные мастерские - ПАРМы. Укомплектованные набором различного инструмента, автогеносварочными генераторами, токарными стайками, ПАРМы с приданными им штатными специалистами -ремонтниками были очень эффективны и мобильны: своим ходом они перебазировались с одного аэродрома на другой, где немедленно развертывали работу по ремонту. Но только в Испании, по и на Халхин-Голе, в финской кампании, во время Великой Отечественной войны они нашли свое прочное место.

Нам, инженерам и техникам, подгонять ремонтников ПАРМа не приходилось. Практически работа ПАРМов шла круглосуточно. И главным образом ночью, когда полеты закапчивались. Только в короткие промежутки длинного летнего дня ремонтники на два-три часа забывались тревожным сном. Когда же они буквально с ног валились от усталости, мы подменяли их. Труд этих молодых ребят был не только напряженным и тяжелым - он был сопряжен с большой опасностью. Довольно часто на рембазы и аэродромы налетали фашистские бомбардировщики. Как правило, сначала они сбрасывали бомбы, а потом, снизившись до бреющего полета, обстреливали людей из пулеметов.

Как-то летчик Е. Саборнов произвел посадку на аэродроме Лясиньера. В ею машине оказалось повреждение фюзеляжа. Для маскировки ее закатили в самую гущу фруктовых деревьев. Когда ремонтные работы подходили уже к завершению, над аэродромом вдруг появились бомбардировщики противника. Бомбоубежище от нас располагалось далеко: пока добежишь до него - семь раз убьют. В тот день и погиб испанский техник Андрее: он был убит наповал осколком бомбы...

* * *

С раннего утра жара и духота. Город Сабадель словно вымер. Планирую, на каких аэродромах побывать, куда поехать в первую очередь. Неожиданно приходит посыльный:

- Вас приглашает к себе комиссар Агальцов.

"Что там стряслось? - думаю по дороге в штаб. - Только вчера виделись. Впрочем, мало ли что за ночь могло произойти на фронте..."