Фронтовое братство - [54]

— Поднимайтесь, вы, четверо лодырей! Возьмите лопату и уберите мусор у третьего отделения!

— Одну на всех? — спросил Малыш.

— Наглый тип! — возмутилась тощая особа, постукивая носком черной туфли.

Легионер небрежно поднялся и неторопливо зашагал по коридору.

— Voila, пошли, ребята.

— Мы здесь говорим по-немецки! — крикнула она вслед ему.

— Пошла ты в задницу, — бесстыдно усмехнулся Малыш, поднимаясь, чтобы следовать за нами.

Она с бранью скрылась на верхнем пролете лестницы.

Видевшая эту сцену маленькая медсестра зашептала предостережение:

— Поосторожней с Матильдой! Ее брат служит в гестапо. Отец убит в двадцать третьем году. Одно ее слово, и вам придется туго!

Легионер обернулся к рослому, внушительному Малышу.

— Напомни, чтобы я внес Матильду в список Порты.

— Правильно, — усмехнулся Малыш.

— Зачем вы это делаете? — спросила удивленная медсестра.

Легионер взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза.

— Merde. Когда настанет день сводить счеты, времени проводить расследования не будет. Поэтому станем убирать их, как только найдем.

— Господи! — воскликнула маленькая медсестра. — Вы антиобщественные революционеры?

Вилли Бауэр, рослый водитель грузовика, расхохотался. Малыш с топаньем ржал.

Медсестра покачала головой и уставилась нам вслед. Вскоре после этого сказала подруге:

— Грета, будь осторожна в разговорах, революционеры составляют списки. Пора спрыгивать с этого автобуса. Мы приближаемся к конечной станции.

Сестра Грета громко рассмеялась.

— Милочка, я никогда не ехала в этом автобусе. Мой отец уже пятый год сидит в концлагере. Этот простофиля состоял в Немецкой народной партии и не умел держать язык за зубами. Гиммлер считает их отъявленными социалистами. Так что, видишь, со мной будет все в порядке — благодаря глупости почтенного главы нашего семейства.

— Хотела бы я иметь возможность сказать то же самое! Но, к сожалению, мой отец — майор в дивизии СА «Фельдхерренхалле», а двое дражайших братьев служат в дивизии СС «Дас Рейх».

Они продолжали молча мыть иглы и шприцы. Потом маленькая медсестра сказала задумчиво:

— Может, доложить начальству? Это ведь долг каждого, если вступаешь в контакт с антиобщественными элементами или слышишь подрывные разговоры.

Полногрудая Грета бросила на нее долгий взгляд, потом ответила:

— Не надо, Маргарет. Донос приведет к нашей неизбежной гибели в тот день, когда Адольф отправится в ад. Об этом долге лучше забыть. Не смотри, не слушай, не болтай. — Повернулась на каблуках и пошла к двери. Перед тем как выйти, небрежно заметила: — Если запомнишь это, у тебя будет возможность уцелеть. Ешь, спи, трахайся и держи язык за зубами. Последнее важнее всего.

Сестра Грета до сих пор работает в этом госпитале. Четыре года она ухаживала за солдатами вермахта. Закрывала им потухшие глаза, делала уколы морфия, когда их охватывало безумие и они неистово выли, спала с ними, когда хотела этого, пила, когда сдавали нервы. Какое-то время даже кололась морфием. Это приносило облегчение.

Два года она ухаживала за английскими солдатами. Делала им уколы, утихомиривала их и вела себя с ними так же легкомысленно, как раньше с немецкими.

Доктор Малер, главный врач, какое-то время путешествовал. Во всяком случае, так говорили. Фашистские правители хотели его уничтожить, потому что он был мужественным врачом. Теперь он вернулся и по-прежнему ходит, размахивая руками, по тем длинным коридорам.

Грета не захотела становиться старшей медсестрой палаты. Она по-прежнему делала уколы, выносила судна и меняла простыни. Иногда встречала старых пациентов — немца, норвежца, датчанина, англичанина, негра из Конго, араба из Алжира, дрожащего от лихорадки легионера из Индокитая. Радовалась встрече. Пила с ними в маленьких уютных погребках. Не раз гостеприимно делила с ними постель.

— Как-никак, мы живые люди, — говорила она. — И времени нам остается меньше, чем вы думаете.

Грета была великолепной медсестрой. Многие смотрели на нее свысока и презрительно говорили: «Безнравственная». Но еще больше было тех, кто говорил: «Замечательная девушка».

Если когда-нибудь вы приедете в город на Эльбе, дойдите пешком до Ландунгсбрюке. Глядя на Реепербан, заметите слева от Хафенкранкенхаузе утопающий в зелени госпиталь. Он особенный. Там можно найти сестру Грету. Если вы не ханжа, выпейте с ней и передайте привет от тысяч неизвестных мужчин в зеленом и в хаки.

Маленькая Маргарет повесилась в один из погожих майских дней 1945 года. Умерла так же нелепо, как жила. Она была очень высоконравственной. Слишком часто являлась с доносами к начальству, забыв слова Греты: «Не смотри, не слушай, не болтай». Но откуда ей было знать о восточном символе мудрости — трех священных обезьянах?

Пусть покоится с миром! Друзей по несчастью у нее было много.

Вместо того чтобы убирать мусор, мы спустились в подвал к ефрейтору медицинской службы Петерсу и стали играть в «двадцать одно». Играли несколько часов, пока эта стерва Матильда проводила работы по расчистке. Как сказал Легионер, если мы будем убирать мусор, то поможем тем, кто нам не нравится.

Петерс со смехом в четвертый раз сгреб выигрыш. Достал из мусорной корзины большой батон колбасы и разрезал его на пять равных частей. Под эту колбасу мы выпили разведенного медицинского спирта. Все излучали довольство. Мы были живы, а в Гамбурге в 1944 году это являлось главным.