Фридрих Великий - [208]

Штруензее не был датчанином. Он родился в Саксонии, в Галле, и его ненавидели все. Однако он был необыкновенно умен: Фридрих написал «dialogues des morts»[322] — эта форма ему нравилась — между Штруепзее, Шуазелем, которого он не любил, и Сократом! Переворот, произведенный вдовствующей королевой, многие поддержали, а Штруепзее приговорили к обезглавливанию, четвертованию и утоплению; приговор привели в исполнение в конце апреля 1772 года. Датские события вызвали ужас при дворах Европы, в том числе и у связанного с датским престолом кровными узами Фридриха, в самом трудном положении оказался король Англии. Фридрих говорил, что Георг III, несмотря на естественную тревогу за судьбу сестры, едва ли твердо встанет на ее защиту. Самая лучшая линия поведения — принять вещи как можно спокойнее. Он писал с некоторым Schadenfreude[323] племяннице, герцогине Оранской, о том, какое утешение знать, что не только их семье страдать от этого скандала! В Дании королевскую чету развели, а Каролина Матильда умерла, к явному облегчению Фридриха, в мае 1775 года.

Юлиана Мария, вдовствующая королева Дании, свояченица Фридриха, поддерживала с ним оживленную переписку; она была одной из немногих, кому Фридрих писал с полной откровенностью и доверием. Ее действия в 1772 году, несомненно, улучшили его отношение к ней. Порой он даже касался в письмах дел ее сестры, своей супруги: «Она (Елизавета Кристина) не полностью оправилась от воспаления на коже — оказалось необходимым делать надрезы. Вы можете посмеяться над нами, парой увечных созданий, у которых из четырех ног не собрать и одной здоровой!» Было бы приятно думать, что Фридрих стал любезнее с этой грустной дамой, страдавшей к тому времени тяжелейшей ипохондрией и депрессией. Управляющий Лендорф называл ее «моя добрая, неугомонная, старая королева», признавая при этом, что общение с ней было пыткой. Фридрих иногда, обедая с женой, собирал всю семью, но удовольствия не получал; даже когда она показывала сады в Шенхаузене какой-нибудь заезжей принцессе, обязательно начинался дождь! Но большая часть писем Фридриха к Юлиане Марии касалась положения в Европе, и он сетовал, что она редко в своих письмах спрашивала его совета, не сообщала о затруднениях и душевных страданиях. «Я не стремлюсь, — как-то сказал король Финкенштейну, — быть ее политическим руководителем!» Порой он находил необходимым потакать прихотям Юлианы Марии. Она сочла прусского посланника, фон Арнима, якобы виновным в каком-то протокольном нарушении, и Фридрих, хоть и полагал, что тот просто стал жертвой интриги, отозвал его. Дела для фон Арнима складывались слишком неважно, чтобы он мог эффективно работать в Копенгагене.

В семейных делах особым — и во все большей степени — источником недовольства Фридриха было отсутствие взаимопонимания с его наследником, Фридрихом Вильгельмом, принцем Прусским; и еще он недолюбливал мать принца, свояченицу, сестру жены и вдову Августа Вильгельма. «У меня здесь теперь есть, — писал он сестре Амелии, — «добрая старая принцесса Прусская». Она настоящая обуза, и я бы хотел, чтобы она уже была в пути к себе в Берлин. Она и ее сын распространяют вокруг себя облако скуки и безвкусицы!» Брак Фридриха Вильгельма оказался неудачным и закончился разводом; он женился вновь, жена была из Гессен-Дармштадтского дома, но основное влияние на него в течение всей жизни оказывала любовница. Фридрих проявлял большой интерес к семье старшего племянника. В марте 1773 года он писал ему, что полностью согласен с идеей подыскать гувернера маленькому сыну, Фридриху Вильгельму, рожденному второй женой в 1771 году, и забрать его из женских рук — «если, конечно, будет можно найти подходящую персону — что непросто — и не торопиться с выбором». И он занимался подбором кандидатуры. Король очень хотел иметь наследника, которому мог бы доверять и любить его; таким был младший брат Фридриха Вильгельма, Генрих. По нему Фридрих не переставал скорбеть. По контрасту с ним он находил Фридриха Вильгельма большим, глупым и скучным, хотя относился к нему в основном дружелюбно и любезно. Сладострастному и экстравагантному принцу Прусскому всегда не хватало денег, как говорили, он не мог расплатиться с прачечной.

Фридрих испытывал тревогу из-за малочисленности молодого поколения Гогенцоллернов по мужской линии. После принца Прусского и его возможных потомков право наследования переходило к семье самого младшего брата Фридриха, Фердинанда. Двое его детей, сын и дочь, умерли, ходили неприятные сплетни об отношениях Фердинанда с женой, Елизаветой Луизой Шведтской. Графиня Гогенталь, впоследствии леди Пэджет, написала в мемуарах: «Фридрих Великий испробовал все возможные способы, чтобы заполучить наследника по мужской линии для дома Гогенцоллернов, и возлагал надежды на свояченицу, Елизавету Луизу. Из своих офицеров он выбрал одного, майора фон Шметтау, и поручил ему эту деликатную миссию; вскоре бездетная Елизавета Луиза забеременела и произвела на свет дочь, которая впоследствии вышла замуж за князя Радзи-вилла…»

Имело это место или нет — вопрос спорный. Елизавета Луиза не была бездетной — она к тому времени уже родила двоих детей, умерших в детстве, до рождения этой девочки, которой суждено было стать княгиней Радзивилл. Елизавета Луиза между тем имела немало поклонников. Лендорф, управляющий королевы, посетив двор Фердинанда во Фридрихсфельде в 1771 году, через год после рождения ребенка, отмечал: «Я бы не хотел задерживаться здесь надолго — третий чувствует себя неудобно. Принц по большей части один, принцесса разогнала дам и проводит много времени, перешептываясь со Шметтау, в то время как принц предпочитает Марвица…»