Фридрих Великий - [128]
В какой-то степени это, вероятно, писалось, чтобы произвести определенное впечатление, но давало достаточно точное представление об операции. Были показаны масштабы замыслов Фридриха, и опи наверняка повысили его ценность как союзника. Но прусский король раскрыл свои карты лишь тогда, когда основные действия, которые, как он надеялся, и в самом деле приведут Брауна в замешательство, должны были вот-вот начаться. Это зависело не только от захвата Шверином Юнг-Бунцлау — в действительности его занял Беверн еще до того, как Шверин до него добрался, — по и от энергичного марша его войск на юг. Ему вместе с войсками герцога Бевернского надо было загнать австрийцев, разместившихся на границе Лусатии, в западню восточнее Эльбы или к северу от Эгера, успех плана зависел от конкретных действий каждого из командующих, их направления, выбора времени и скорости. Все эти вопросы было непросто координировать на расстоянии, и Фридрих мог лишь при помощи пера подстегивать войска. «Мы все готовы! — написал он Шверину 11 апреля. — Теперь поторопитесь! Не обращайте внимания ни на что, кроме главного!» Войска Шверина, пополненные, если все пойдет хорошо, солдатами Беверна, должны идти к Эльбе и соединиться с войсками короля у Лейтмерица. Если этого не произойдет и Шверин по какой-либо причине отклонится к востоку, к средней Эльбе у Колина или Кёниггреца, Браун сможет отойти в Центральную Богемию, Фридриху, вероятно, придется опять отступить в Саксонию, и весь план провалится. Король требовал от Шверина, допуская подчеркнуто жесткий топ в отношении столь выдающегося полководца, чтобы его приказы выполнялись аи pied de la lettre[200]. Когда стали поступать сообщения о дезертирстве в саксонских полках, разгневанный Фридрих написал Шверину, что в такой момент не важно, что дезертировали какие-то 2000. «Nepencezpoint a cesf… Saxons! Pressez-vous done!»[201]. Все его внимание было сосредоточено на запланированном соединении Шверина с Беверном, предпочтительно за Изером, где-нибудь у Мюнхенгреца.
Но все шло хорошо, хотя и не совсем так, как планировал Фридрих. Герцог Бевернский, двигаясь от Циттау, встретился к северу от Рейхенберга-на-Нейссе с 28-тысячной армией австрийцев и 21 апреля разбил в длившемся одиннадцать часов сражении, а вслед затем захватил склад в Юнг-Бунцлау, в направлении которого шел Шверин. В тот же день ликующий Фридрих написал Шверину: «Просто чудо, дорогой, что наш секрет остался нераскрытым и противник был застигнут врасплох!» На следующий день авангард его армии направился на юг на соединение с Морицем. Он форсировал Эгер у Коштица и вышел во фланг расположенным в Будине австрийским войскам. Этот маневр был нацелен на то, чтобы выбить войска Брауна с позиций у Вельварпа, к югу от Эгера, и вынудить отступить в сторону Праги.
Замысел приходилось менять, и менять быстро. Поскольку ранее Фридрих предполагал, что Шверин и Беверн будут двигаться к Лейтмерицу-на-Эльбе и захлопнут сравнительно неглубокую западню, победа Беверна 21 апреля и его соединение со Шверином означали, что это крыло прусской армии могло составить восточную часть клещей, двигаясь от Юнг-Бунцлау на юг, а затем на запад. Войска Фридриха образуют западную часть клещей, которые должны замкнуться у столицы Богемии. Эти маневры, умно скорректированные, были призваны вытеснить австрийцев из Северной Богемии. Фридрих, как и предвидел, теперь преследовал противника, бегущего к Праге. В конце апреля он узнал, что австрийцы расположились лагерем на Вейссерберге, Белой горе, месте, где произошло сражение, положившее начало Тридцатилетней войне.
Браун, болевший туберкулезом, 30 апреля передал командование своей армией эрцгерцогу Карлу, оставаясь по-прежнему с войсками. 2 мая Фридрих вновь стоял под Прагой.
Под Прагой Фридрих оказался перед дилеммой. Для систематической осады ему потребовались бы значительные силы, развернутые, как осаждающая армия. Гарнизон города был велик, его периметр огромен. Пока основные силы австрийской армии находились поблизости, собранные или способные собраться для сражения, и господствовали над окрестными территориями, организовать осаду было фактически невозможно. В любом случае это требовало личного состава, оборудования и времени. Ничего этого у Фридриха не было. Он имел примерно 64 000 штыков, эрцгерцог Карл столько же, да еще гарнизон города. Фридрих надеялся разбить австрийцев в открытом поле: если он этого не сделает, то будет вынужден отступить. Такая дилемма часто встает перед полководцем, успешные маневры которого дают возможность окружить укрепленный пункт, однако силы не позволяют им овладеть.
Ища сражения с главными силами австрийской армии, Фридрих понимал, что противник занимает сильные позиции и непокоренный гарнизон Праги на фланге пруссаков или даже в их тылу еще больше усиливает их. Карл переправился через реку Молдау и развернул австрийцев к востоку от города лицом на север в сторону Кайзерштрассе, при этом их центр отстоял на несколько миль от центра Праги. Их линия проходила по плато, поднимавшемуся к горе Табор, невысокому холму непосредственно к югу qt этой большой дороги.
