Фридрих Барбаросса - [102]
Эти предзнаменования определили и обстановку коронационного похода Барбароссы, предпринятого осенью 1154 года. На рейхстаге в Ронкалье в начале декабря этого года прозвучали жалобы на экспансионистскую политику Милана и союзных с ним городов. С такими жалобами выступил ряд городских, но также и представлявших знать противников миланцев. Одновременно там появились посланники двух приморских городов — Генуи и Пизы. О военной кампании непосредственно против могущественной «ломбардской метрополии» думать не приходилось ввиду небольшой численности имперских войск. Ограничились тем, что разорили окрестности Милана и захватили некоторые воздвигнутые там опорные пункты. В начале следующего года король по призыву маркграфа Монферратского и епископа Асти развернул наступление на Кьери и Асти и после многонедельной осады овладел союзным миланцам городом Тортона. Тем самым была уже последовательно зафиксирована будущая политическая ориентация Барбароссы — противодействие Милану. Победное торжество после взятия Тортоны, прошедшее в Павии, где он был коронован в апреле 1155 года в церкви старого лангобардского дворца, посвященной святому Михаилу, подчеркнуло его связь с городом на реке Тичино как с традиционным противником миланцев.
По мере дальнейшего продвижения к Риму расширялось непосредственное знание Штауфена о политических обстоятельствах Италии. На Виа Эмилия он установил тогда контакты с правовой школой Болоньи, тесно связанной с Империей со времен Салиев. Именно тогда он выдал «Authentica habita», свою знаменитую привилегию для школяров — студентов и профессоров университета Болоньи. Но свое влияние он мог укреплять также и с помощью своих посланцев в те города этой зоны, которые не посещал лично, например, возведя Ансельма фон Хафельберга на кафедру архиепископства Равеннского. Города Средней Италии, которые он миновал один за другим на своем пути в Рим и во время своего возвращении после императорской коронации, нередко с нескрываемым недоверием взирали на вновь усилившуюся власть Империи, а отчасти оказывали открытое сопротивление и должны были — как, например, Сполето — подвергнуться захвату. Когда император в конце лета 1155 года вновь возвратился в Верхнюю Италию, в настроении миланцев ничего не изменилось. Чтобы потеснить их господствующие позиции, что с помощью военных средств удалось сделать лишь отчасти, в недостаточной мере, они были объявлены находящимися в имперской опале, и после наделения Кремоны правом чеканить монету один из их традиционных противников перешел на сторону Штауфена. События в Веронском ущелье>[630], когда император попал в исключительно опасное положение, должны были еще в последние дни его первого итальянского похода сделать для него совершенно очевидным ту опасность, которая проистекала для Империи со стороны городских сил Италии.
В последующие годы к королевскому двору в Германии продолжали постоянно являться для обращения с жалобами делегации ломбардских городов, непосредственно затронутых гегемонистскими устремлениями миланцев, и среди них в первую очередь Павии, Комо и Лоди. Вследствие этого Штауфен был как нельзя лучше информирован о тех широких инициативах, на которые сделали тогда ставку опальные миланцы ради укрепления своих территориально-политических позиций. После того как первоначально предполагавшийся поход против Южной Италии совершенно утратил свой смысл из-за заключенного в Беневенте договора между папой Адрианом IV и сицилийской норманнской державой, обязательство князей принять участие в имперском ополчении весной 1157 года было заменено на участие в военном выступлении против Милана. После этого широко развернулись необходимые приготовления. Не только богемского князя Владислава, увенчанного 18 января 1158 года в Регенсбурге королевской короной, но и королевство Венгрию, и польского князя Болеслава удалось обязать участвовать в этом походе>[631]. В начале 1158 года, на начало лета которого было намечено выступление войск, Барбаросса послал своего канцлера Райнальда и Отто фон Виттельсбаха, имевшего с ним тесные личные связи, на юг в качестве своих легатов. Проявив большое мастерство, они сумели расположить местные политические круги в пользу Империи. Им удалось действенно использовать сюзеренитет императора на территории вплоть до Адриатического побережья, в Равенне и Анконе. Благодаря соглашению с Пьяченцей еще в июне один из важнейших союзников Милана выбыл из рядов противника.
