Фрейд - [34]
Сесили. Ничего. Был вторник. Я стояла у гроба.
Брейер. А в понедельник?
Сесили. В этот день принесли тело.
Брейер (удивленно). Понедельник? Наверное, вы ошибаетесь, Сесили: так быстро людей не хоронят.
Сесили (упрямо). В понедельник к нам принесли тело.
Брейер. Дитя мое, прошу вас, соберите ваши воспоминания. В понедельник вашего отца на улице сразил сердечный приступ и привезли его тело. Во вторник его положили в гроб, а в среду похоронили. (Сесили беззвучно плачет. Слезы текут у нее по щекам. Брейер глубоко растроган.) Отвечайте, Сесили. Не плачьте! (Явно нервничая.) Не плачьте! Довольно!
Слезинка осталась на щеке Сесили. Брейер протягивает руку и кончиком указательного пальца смахивает ее.
Фрейд, смущаясь, смотрит на Брейера, потом сразу же отводит глаза и глядит на Сесили.
Та слегка расслабилась, почувствовав легкое прикосновение пальца Брейера к своей щеке.
Сесили (неожиданно бесстрастным голосом). Он умер не в понедельник. Приступ случился в ночь с субботы на воскресенье.
Брейер (потрясен). Как так? (Бросает многозначительный взгляд на Фрейда.) Вы мне никогда об этом не говорили. Что произошло с субботы до понедельника? Где находилось тело?
Сесили. Оно было..
Брейер. Где?
Сесили. В… в… больнице.
Брейер. В больнице? Почему?
Она не отвечает. Фрейд подался вперед, жадно вглядываясь в ее лицо.
Сесили. Потому что матери в Вене не было.
Брейер. Где же она была?
Сесили. В Граце. У своего брата.
Брейер. А вы?
Сесили. В доме, совсем одна. ( В кадре – только подушка и лицо Сесили.) Совсем одна.
Она открывает глаза, встает. Перед нами – та же комната, но ставни закрыты. Горит ночник.
(10)
Фрейд и Брейер исчезли; стулья, на которых они сидели, стоят на привычных местах. У Сесили – зритель видит ее лицо – теперь зрение нормальное; косоглазие совсем исчезло. Она в ночной рубашке. Торопливо хватает халат, набрасывает его, завязывает пояс, сует ноги в домашние туфли и берет ночник.
Голос Сесили за кадром. Было за полночь. Я думала, они дверь разнесут.
Сцена должна быть снята с абсолютной достоверностью, точно так же, как все предыдущие. За кадром слышатся лишь голоса Сесили и Брейера. Ни одного постороннего звука.
Она подходит к двери своей комнаты, открывает ее, выходит в прихожую и приближается к входной двери. Прислушивается.
Брейер (за кадром). Кто они?
На парадной лестнице. Все залито лунным светом. Двое полицейских стучат в дверь.
Сесили. Как кто?
Брейер. Кто стучался?
Сесили (за кадром). Врачи.
Створки двери раскрываются, и мы видим двух мужчин – они в меховых шубах, с длинными бородами, – которые кланяются с изысканной вежливостью, держа в руках цилиндры.
Сесили (голос за кадром). Они пришли мне сообщить.
Сесили слушает их (губы мужчин шевелятся, но не слышно ни единого слова); глаза ее в ужасе расширяются, она закрывает рот рукой и падает.
Они бросаются к ней, подхватывают и ласково ведут к запряженному парой лошадей экипажу с открытым верхом. Вся эта сцена должна быть сыграна актерами без малейшей утрировки, но оставлять впечатление некоей искусственности.
Ее усаживают на заднее сиденье: на переднем сидят, поставив цилиндры на колени, два врача. Кучер стегает лошадей, которые берут с места в карьер.
Откинувшаяся на заднее сиденье, не говорящая ни слова, Сесили прекрасна, бледна, трагична.
Фрейд (голос за кадром). Какие врачи?
Образ Сесили буквально «взрывается», и мы возвращаемся в комнату.
Фрейд. Обычно посылают курьеров или санитаров.
Сесили с широко раскрытыми глазами, похоже, не слышит его. Брейер отпускает руку Сесили и резким, даже грубым жестом, который контрастирует с его изысканными манерами, велит Фрейду замолчать. Тот, оробев, не возражает.
Брейер снова берет Сесили за руку.
Брейер (с нежностью). Продолжайте, дитя мое, продолжайте.
Сесили. Мы приехали в больницу после полуночи.
Коридор. На стенах фрески, изображающие мифологические сцены:
Венера, выходящая из пены морской (подражание Боттичелли), Да-ная и золотой дождь (подражание Тициану), Весна (подражание Боттичелли). Слева и справа полуголые статуи-кариатиды, подпирающие потолок.
Двери (маленькие, но роскошные: из мореного дуба, с медными ручками). Над ними таблички: «Отделение офтальмологии», «Отделение неврологии» и т.д.
Все тихо, только слышатся звуки оркестра, исполняющего венский вальс.
Сесили. Для больных играли музыку.
Сесили вместе с двумя докторами, которые вновь надели цилиндры, торопливо идет по коридору.
Сесили. Я вспомнила! Ковер был протертый, я чуть не упала.
Мы видим, что пол покрыт красным ковром. Ковер грязный и местами порван. Правой домашней туфлей Сесили зацепилась за край дырки.
Она оступается, но удерживает равновесие. Врач опускается на колено и протягивает ей туфлю. Музыка звучит громче, становясь игриво-веселой.
Сесили. Я не могла ее вынести!
Брейер (голос за кадром). Что?
Сесили. Музыку. (Сухим тоном.) Вальсы не играют, когда покойник в доме.
Внезапно с правой стороны распахивается дверь. Врачи становятся по обе стороны двери и, склонившись в поклоне, показывают, куда ей следует идти. Она входит в небольшую комнату, стены которой обиты шелком.
Фреска на низком потолке изображает пифий Микеланджело. Их фигуры скомпонованы вокруг стеклянной люстры (освещение газовое). Громко звучит музыка. Во всех углах какие-то безглавые греко-римские статуи.
«Тошнота» – первый роман Ж.-П.Сартра, крупнейшего французского писателя и философа XX века. Он явился своего рода подступом к созданию экзистенционалистской теории с характерными для этой философии темами одиночества, поиском абсолютной свободы и разумных оснований в хаосе абсурда. Это повествование о нескольких днях жизни Антуана Рокантена, написанное в форме дневниковых записей, пронизано острым ощущением абсурдности жизни.
Роман-пьеса «Ставок больше нет» был написан Сартром еще в 1943 году, но опубликован только по окончании войны, в 1947 году. В длинной очереди в кабинет, где решаются в загробном мире посмертные судьбы, сталкиваются двое: прекрасная женщина, отравленная мужем ради наследства, и молодой революционер, застреленный предателем. Сталкиваются, начинают говорить, чтобы избавиться от скуки ожидания, и… успевают полюбить друг друга настолько сильно, что неожиданно получают второй шанс на возвращение в мир живых, ведь в бумаги «небесной бюрократии» вкралась ошибка – эти двое, предназначенные друг для друга, так и не встретились при жизни. Но есть условие – за одни лишь сутки влюбленные должны найти друг друга на земле, иначе они вернутся в загробный мир уже навеки…
В первой, журнальной, публикации пьеса имела заголовок «Другие». Именно в этом произведении Сартр сказал: «Ад — это другие».На этот раз притча черпает в мифологии не какой-то один эпизод, а самую исходную посылку — дело происходит в аду. Сартровский ад, впрочем, совсем не похож на христианский: здание с бесконечным рядом камер для пыток, ни чертей, ни раскаленных сковородок, ни прочих ужасов. Каждая из комнат — всего-навсего банальный гостиничный номер с бронзовыми подсвечниками на камине и тремя разноцветными диванчиками по стенкам.
"Дороги свободы" (1945-1949) - незавершенная тетралогия Сартра, это "Возраст зрелости", "Отсрочка", "Смерть в душе". Отрывки неоконченного четвертого тома были опубликованы в журнале "Тан модерн" в 1949 г. В первых двух романах дается картина предвоенной Франции, в третьем описывается поражение 1940 г. и начало Сопротивления. Основные положения экзистенциалистской философии Сартра, прежде всего его учение о свободе, подлинности и неподлинности человеческого существования, воплощаются в характере и поступках основных героев тетралогии. .
За городскими воротами, зашагав прочь от Аргоса, странствующий рыцарь свободы Орест рано или поздно не преминет заметить, что воспоминание о прикованных к нему взорах соотечественников мало-помалу меркнет. И тогда на него снова нахлынет тоска: он не захотел отвердеть в зеркалах их глаз, слиться с делом освобождения родного города, но без этих глаз вокруг ему негде убедиться, что он есть, что он не «отсутствие», не паутинка, не бесплотная тень. «Мухи» приоткрывали дверь в трагическую святая святых сартровской свободы: раз она на первых порах не столько служение и переделка жизни, сколько самоутверждение и пример, ее нет без зрителя, без взирающих на нее других.
Книга «Экзистенциализм — это гуманизм» впервые была издана во Франции в 1946 г. и с тех пор выдержала несколько изданий. Она знакомит читателя в популярной форме с основными положениями философии экзистенциализма и, в частности, с мировоззрением самого Сартра.