Фрейд - [33]
Она немножко приподнимается, берет руку Брейера и, держа ее двумя руками, подносит к глазам.
Брейер. Что с вами?
Сесили. Я хочу видеть вашу руку. Теперь я могу видеть только совсем вблизи. Какая огромная рука, огромная. (С приглушенным стоном.) Чудовищная!
Она отводит руку, словно отбрасывая ее прочь от себя. Закашливается. Брейер кладет ей руку на лоб, и кашель прекращается.
Сесили (голосом, который еще прерывается кашлем). Нужно вылечить мои глаза.
Брейер. Не бойтесь, Сесили. Мы попробуем. Прямо сегодня.
Сесили. Мне будут «прочищать мозги»?
Брейер. Конечно.
Сесили. На «прочистку» согласна.
Брейер делает Фрейду знак подойти ближе. Тот ступает тяжелыми шагами; мы чувствуем, что он намеренно производит шум. Несмотря на звук шагов, Сесили, похоже, не замечает его присутствия. Фрейд кланяется. Брейер делает ему знак, что можно говорить.
Фрейд. Мое почтение, мадемуазель. (Сесили не отвечает.) Я тоже врач. Мой большой друг, доктор Брейер, любезно разрешил мне навестить вас.
Она откладывает вязанье на столик, стоящий рядом с канапе, но с большим трудом: косоглазие мешает ей точно локализовывать предметы. Рука шарит в пустоте, касается столика и выпускает вязанье, которое падает на пол.
Брейер быстро наклоняется, поднимает вязанье и кладет его на столик. Он берет руку Сесили, опуская ее на диван.
Сесили (восхищенно). Вы подняли мое вязанье! (Сесили, по-прежнему не обращая внимания на Фрейда, улыбается Брейеру.) Как вы любезны! Благодарю вас!
Фрейд настороженно и внимательно наблюдает и за Брейером, и за Сесили. Его взгляд скользит от одной к другому, словно улавливая какую-то глубокую и странную связь между ними.
Брейер. Сесили, вы не поздоровались с доктором Фрейдом.
Сесили. Разве здесь кто-то есть?
Брейер. Да. Один из моих друзей, которого я хочу вам представить.
Сесили (с раздражением). А… (Пауза). Как вы сказали?
Фрейд (громким и четким голосом). Зигмунд Фрейд.
Лицо Сесили ничего не выражает.
Брейер (почти шепотом). Доктор Зигмунд Фрейд.
Сесили (послушно повторяя). Доктор Зигмунд Фрейд. (Совсем нелюбезно.) Извините меня, доктор Фрейд, я плохо слышу и почти не вижу. (Быстро, сухим тоном.) Не понимаю, чем я могу вас заинтересовать.
Брейер (с теплотой). Сесили! Вы – не глухая, раз вы слышите меня.
Сесили (пожимая плечами). Конечно, я вас слышу. И слышу еще мою бедную маму. (Пауза. С улыбкой, обращаясь к самой себе.) Это разные вещи.
Брейер тоже улыбается с плохо скрываемым удовлетворением. Он склоняется к ней, поднося свой указательный палец к переносице.
Брейер. Смотрите на мой палец.
Сесили. Я лишь его и вижу.
Брейер. Сейчас вы будете спать.
Фрейд берет два стула и ставит их рядом с канапе. Садится на один из них и смотрит на Брейера снизу вверх. Брейер говорит, скорее, как влюбленный, чем врач. Он смягчает свою властность нежностью. Сесили несколько беспокойна.
Брейер. Спите, прошу вас. Ей не удается заснуть.
Сесили. Вы не один. Мне это мешает.
Брейер. Не беспокойтесь, Сесили. Спите. (Она снова пошевелилась. Брейер настаивает. Он упрям, как мужчина, который знает, что любим.) Сделайте это ради меня.
Сесили. Ради вас?
Она закрывает глаза и улыбается.
Фрейд нахмурил брови. Слишком интимный контакт врача с пациенткой ему явно не по душе, но нисколько не уменьшает того страстного интереса, который он проявляет к опыту.
Сесили уже спит, закрыв глаза. Она ровно дышит.
В соседней просторной комнате.
Флисс сидит за столом на венском стуле. Напротив госпожа Кёртнер.
Оба натянуто молчат, словно враги. У обоих красивые, суровые лица и грозные глаза.
Кажется, ожидание раздражает Флисса. Пальцами левой руки он барабанит по столу. Бьют часы. Они вздрагивают и оборачиваются: десять утра.
В комнате Сесили.
Брейер вытащил часы и проверяет время.
Брейер (сквозь зубы). Пора. (Склоняется к Сесили.) Сесили! Откройте глаза. (Она открывает. Пауза. Потом он спрашивает.) Когда у вас появились нарушения зрения?
Сесили. Не помню. (Теперь она говорит более хриплым голосом. Без жестов и мимики.) Очень давно. Это возникает и исчезает.
Брейер. А глухота?
Сесили. Точно так же. Когда я плохо вижу, то и слышу плохо.
Брейер. Когда-то же это началось?
Сесили. Конечно.
Брейер. Когда?
Он склоняется к ней и ждет.
Сесили. Дайте мне руку. Помогите мне. (Брейер берет ее за руку,) Однажды я проснулась глухой и наполовину слепой.
Брейер. Что же случилось?
Сесили. Когда?
Брейер. Перед вашей болезнью.
Сесили. Ничего. Я спала. (Она делает над собой усилие, пытается что-то вспомнить.) Ах, да! Я приняла снотворное.
Брейер. Почему?
Сесили (ее удивляет вопрос). Почему? Потому что не могла уснуть.
Брейер. Что же вам мешало?
Сесили. А вы бы могли уснуть накануне похорон вашего отца?
Брейер. Значит, нарушения проявились в день похорон?
Короткая пауза. Сесили явно потрясена.
Сесили. Ну да!
Брейер. Вы были в церкви?
Сесили. Нет.
Брейер. А на кладбище?
Сесили. Я не могла.
Брейер. Но вам хотелось туда пойти?
Сесили (с раздражением). Я же вам сказала, что хоронили моего отца!
Брейер. Но на похороны вы не пошли.
Сесили. Потому что мне помешало…
Брейер. Что?
Сесили. Что… что… (Тоном отчаяния.) Я больше ничего не вижу.
Брейер. Что же произошло накануне?
«Тошнота» – первый роман Ж.-П.Сартра, крупнейшего французского писателя и философа XX века. Он явился своего рода подступом к созданию экзистенционалистской теории с характерными для этой философии темами одиночества, поиском абсолютной свободы и разумных оснований в хаосе абсурда. Это повествование о нескольких днях жизни Антуана Рокантена, написанное в форме дневниковых записей, пронизано острым ощущением абсурдности жизни.
Роман-пьеса «Ставок больше нет» был написан Сартром еще в 1943 году, но опубликован только по окончании войны, в 1947 году. В длинной очереди в кабинет, где решаются в загробном мире посмертные судьбы, сталкиваются двое: прекрасная женщина, отравленная мужем ради наследства, и молодой революционер, застреленный предателем. Сталкиваются, начинают говорить, чтобы избавиться от скуки ожидания, и… успевают полюбить друг друга настолько сильно, что неожиданно получают второй шанс на возвращение в мир живых, ведь в бумаги «небесной бюрократии» вкралась ошибка – эти двое, предназначенные друг для друга, так и не встретились при жизни. Но есть условие – за одни лишь сутки влюбленные должны найти друг друга на земле, иначе они вернутся в загробный мир уже навеки…
В первой, журнальной, публикации пьеса имела заголовок «Другие». Именно в этом произведении Сартр сказал: «Ад — это другие».На этот раз притча черпает в мифологии не какой-то один эпизод, а самую исходную посылку — дело происходит в аду. Сартровский ад, впрочем, совсем не похож на христианский: здание с бесконечным рядом камер для пыток, ни чертей, ни раскаленных сковородок, ни прочих ужасов. Каждая из комнат — всего-навсего банальный гостиничный номер с бронзовыми подсвечниками на камине и тремя разноцветными диванчиками по стенкам.
"Дороги свободы" (1945-1949) - незавершенная тетралогия Сартра, это "Возраст зрелости", "Отсрочка", "Смерть в душе". Отрывки неоконченного четвертого тома были опубликованы в журнале "Тан модерн" в 1949 г. В первых двух романах дается картина предвоенной Франции, в третьем описывается поражение 1940 г. и начало Сопротивления. Основные положения экзистенциалистской философии Сартра, прежде всего его учение о свободе, подлинности и неподлинности человеческого существования, воплощаются в характере и поступках основных героев тетралогии. .
За городскими воротами, зашагав прочь от Аргоса, странствующий рыцарь свободы Орест рано или поздно не преминет заметить, что воспоминание о прикованных к нему взорах соотечественников мало-помалу меркнет. И тогда на него снова нахлынет тоска: он не захотел отвердеть в зеркалах их глаз, слиться с делом освобождения родного города, но без этих глаз вокруг ему негде убедиться, что он есть, что он не «отсутствие», не паутинка, не бесплотная тень. «Мухи» приоткрывали дверь в трагическую святая святых сартровской свободы: раз она на первых порах не столько служение и переделка жизни, сколько самоутверждение и пример, ее нет без зрителя, без взирающих на нее других.
Книга «Экзистенциализм — это гуманизм» впервые была издана во Франции в 1946 г. и с тех пор выдержала несколько изданий. Она знакомит читателя в популярной форме с основными положениями философии экзистенциализма и, в частности, с мировоззрением самого Сартра.