Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге - [81]
. Он пытается заставить себя примириться с утратой. «Я смотрю на ночное небо. Разве не ясно: дай мне кто обыскать все эти непредставимые времена и пространства, я никогда бы не нашел ее лица, ее голоса, ее прикосновения. Она умерла. Она мертва. Неужели это трудно усвоить?» Читатель чувствует его боль, когда он пишет: «Рак, рак, рак… Мать, отец, жена… И чей теперь черед?»[546].
Джой Дэвидмен пробила брешь в стене, которой Льюис окружил себя, чтобы избежать боли утраты, – повторения ужасной боли, пережитой в детстве. И вот случилось то, чего он больше всего опасался, и он восклицает: «О Боже, Бог мой, неужели Ты потратил столько сил, чтобы вытащить человека из его скорлупы, лишь бы тот снова в нее забился, словно она его вобрала?» Но проходя сквозь скорбь, Льюис начал понимать, что «утрата – всеобщая и неотъемлемая часть опыта любви. Она следует за браком точно так же, как брак за ухаживанием или осень за летом»[547].
Чтобы лучше понять, что Льюис думал о собственной смерти и какие чувства она вызывала, надо изучить его письма и книги, которые он читал, ожидая кончины. Его никогда не покидало чувство юмора. В письме к женщине, которая тревожилась, услышав о его серьезной болезни, Льюис говорит: «Стоит ли волноваться по поводу слухов о моей смерти? Умереть – в этом нет ничего позорного; я знаю весьма уважаемых людей, которые так поступают»[548].
В другом письме два года спустя он говорит: «До чего мы дошли! Стоит сказать: «Я буду счастлив, когда Бог призовет меня к себе», – и человек тут же боится, что его примут за безумца! Так, в конце концов, апостол Павел говорил… Мы тоже вправе с нетерпением ждать, когда прибудем в пункт назначения». Далее он говорит, что возможны только три варианта в отношении смерти: «Желать ее, бояться ее, не думать о ней. Ясное дело, последний вариант, который в нашем мире называют “здоровым”, – и самый трудный, и самый ненадежный»[549].
Несколько лет спустя Льюис пытается утешить ту же корреспондентку, на сей раз узнавшую о своей серьезной болезни. «Что нам с вами делать, кроме как совершать исход? Когда несколько месяцев назад мне сказали, что я в опасности, я, кажется, даже не расстроился. Разумеется, я имею в виду ситуацию, когда я умираю, а не когда меня убивают. Начни кто сейчас обстреливать мой дом, я бы запел по-другому. Внешняя, видимая и (что еще хуже) слышимая угроза запускает инстинкт самосохранения на полную катушку. Но полагаю, естественная смерть лишена таких ужасов»[550].
И вот что он пишет ей же несколько месяцев спустя: «Разве вы не видите, что смерть – друг и избавитель? Она сорвет то тело, которое вас мучает; это как снять власяницу или выйти на свет из тюрьмы. Чего тут бояться?.. Неужели этот мир был так добр для вас, что вам не жалко будет его покинуть?» Затем, в утешение ей, Льюис говорит о своих мыслях и чувствах: «То, что ждет нас впереди, лучше того, что мы покидаем. Разве не говорит вам Господь: “Мир, дитя мое, мир. Успокойся. Отпусти себя. Тебя поддерживают руки, которые вечны… Ты так мало Мне веришь?” Разумеется, это, быть может, еще не конец. Тогда пусть это станет хорошей репетицией». Письмо завершала подпись: «Ваш (и подобно вам, усталый путник у самой цели пути) Джек»[551].
Льюис страдал увеличением простаты, что в июне 1961 года привело к закупорке мочевых путей, инфицированию почек и к развитию токсемии с поражением сердца. За несколько последующих месяцев состояние его улучшилось: он продолжал преподавать, писать и навещать друзей. 15 июля 1963 года у него случился сердечный приступ, и Льюис впал в кому. Он восстановился, но ненадолго, и прожил несколько месяцев тихо и счастливо. По свидетельствам, в последние дни он оставался веселым, спокойным и мирным и даже предчувствовал смерть. Артуру Гривсу он писал: «Меня ни в коей мере нельзя назвать несчастным, но меня преследует одна мысль: жаль, что я вернулся к жизни в июле. Я вот о чем: меня так гладко и безболезненно подвели к Вратам – и как же трудно, когда они захлопнулись прямо перед тобой и ты знаешь, что настанет день и придется пройти весь этот путь снова!.. Бедный Лазарь!»
Хотя Льюис в последние годы жизни не утратил чувства юмора, он сильно страдал от мысли о разлуке с любимыми, которую несет смерть. В том же письме Льюис отмечает, что, хотя он «спокоен и весел», его тревожит лишь одно: «Похоже, мы с тобой уже никогда не увидимся на земле. Это нередко порождает во мне приступы печали»[552].
Еще одной приятельнице он пишет: «Я неожиданно вернулся к жизни из продолжительной комы. Вероятно, это случилось по молитве друзей, которая почти не прекращалась. Однако это могло бы стать роскошным легким переходом, и когда прямо перед тобой захлопывают дверь, это вызывает почти что разочарование… Когда умрете, навестите меня. Это все довольно забавно – священная забава – не правда ли?»[553].
Один из его биографов и близких друзей заметил, что в последние дни спутниками Льюиса стали любимые книги: «“Одиссея”, “Илиада”, отрывки из Платона на греческом; латинская “Энеида”; “Божественная комедия” Данте; “Прелюдия” Вордсворта и произведения Джорджа Херберта, Пэтмора, Скотта, Остин, Филдинга, Диккенса и Троллопа»
Системное мышление помогает бороться со сложностью в инженерных, менеджерских, предпринимательских и культурных проектах: оно даёт возможность думать по очереди обо всём важном, но при этом не терять взаимовлияний этих по отдельности продуманных моментов. Содержание данного учебника для ВУЗов базируется не столько на традиционной академической литературе по общей теории систем, сколько на современных международных стандартах и публичных документах системной инженерии и инженерии предприятий.
Книга представляет собой перевод на русский язык знаменитой «Тайны природы» Германа Хакена. Ее первейшая цель — донести до читателя идеи синергетики, позволяющие познать удивительные, необычайно разнообразные, организованные структуры, созданные самой природой. Для самого широкого круга читателей.
"В настоящее время большая часть философов-аналитиков привыкла отделять в своих книгах рассуждения о морали от мыслей о науке. Это, конечно, затрудняет понимание того факта, что в самом центре и этики и философии науки лежит общая проблема-проблема оценки. Поведение человека может рассматриваться как приемлемое или неприемлемое, успешное или ошибочное, оно может получить одобрение или подвергнуться осуждению. То же самое относится и к идеям человека, к его теориям и объяснениям. И это не просто игра слов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге представлен результат совместного труда группы ученых из Беларуси, Болгарии, Германии, Италии, России, США, Украины и Узбекистана, предпринявших попытку разработать исследовательскую оптику, позволяющую анализировать реакцию представителя академического сообщества на слом эволюционного движения истории – «экзистенциальный жест» гуманитария в рушащемся мире. Судьбы представителей российского академического сообщества первой трети XX столетия представляют для такого исследования особый интерес.Каждый из описанных «кейсов» – реализация выбора конкретного человека в ситуации, когда нет ни рецептов, ни гарантий, ни даже готового способа интерпретации происходящего.Книга адресована историкам гуманитарной мысли, студентам и аспирантам философских, исторических и филологических факультетов.
В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни.
История распятия Иисуса и символ креста даже сегодня, когда принято говорить о кризисе христианства, сохраняют огромную силу влияния на нас и нашу жизнь. А что же на самом деле случилось тогда, 2000 лет назад, и есть ли основания говорить, что в тот день произошло нечто такое, что радикально изменило мир? Когда Иисус из Назарета погиб ужасной смертью на кресте от рук римских солдат, никто не видел в нем героя. Когда его тело спешно клали в гробницу, никто не говорил, что его смерть обернулась чудесной победой, стала героическим мученичеством.
Что думает современная наука о жизни после смерти? Автор этой книги – всемирно известный голландский кардиолог, исследователь опыта клинической смерти. Как практикующий врач, раз за разом вытаскивавший пациентов «с той стороны», он своими глазами видел невероятные случаи возвращения к жизни и из первых уст слышал невыдуманные рассказы своих пациентов о том, что они ощутили в момент клинической смерти. В этой книге собраны реальные медицинские истории, научные объяснения паранормальных фактов, а также случаи, которые наука пока объяснить не в силах. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Наш мир еще не видел более фундаментального и значительного культурного преображения, чем покорение западной цивилизации христианством. Триумфальная христианизация Римской империи стала величайшей исторической победой когда-то запрещенной религии, приверженцев которой преследовали и подвергали мученической смерти. Новая книга всемирно известного исследователя Библии и историка раннего христианства Барта Эрмана – это описание того, что произошло, когда церковь слилась с имперской властью. В своем рассказе Эрман избегает как победных реляций о росте влияния и усилении власти церкви, так и напрашивающихся после знакомства с историческими фактами обвинений христиан в варварстве и вандализме по отношению к разрушенному и утраченному бесценному культурному наследию древней языческой культуры.
«Иисус для неверующих» – впервые издающаяся на русском языке одна из самых известных – бурно обсуждаемых, разобранных на цитаты книг Джона Шелби Спонга, епископа, которого одни называют опасным безбожником и самым лютым еретиком нашего времени, а другие – вдохновенным пророком живой веры и предтечей новых глобальных сдвигов в религиозном мировоззрении. Сегодня, когда церковные догмы и порядки для многих стали бессмысленными, а традиционные формы христианства, завязанные на всяких сверхъестественных чудесах и средневековых легендах, необратимо скатываются в прошлое, как никогда важно разобраться, а что на самом деле стоит за учением об Иисусе из Назарета, которое столетиями распространяла официальная церковь.