Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - [158]

Но необходимости в сдерживании немцев 10 декабря не было. Мольтке теперь понял, что великий герцог Мекленбургский поставил задачу, для выполнения которой у него не было ни сил, ни возможностей. Располагая войсками численностью в 24 000 человек, он не мог ничего предпринять против сосредоточенной здесь группировки противника численностью в 100 000 человек. В какой-то момент великий герцог Мекленбургский упавшим голосом упомянул об отступлении, и Штош вынужден был призвать на выручку всю свою способность убеждать, чтобы развеять опасения герцога. Фридрих Карл был все еще загипнотизирован присутствием Бурбаки в Бурже и страшился подставить под удар ничем не прикрытый фланг, придя на помощь великому герцогу Мекленбургскому. И приписал отпор, оказанный французами силам великого герцога Мекленбургского, просто-напросто неспособности их командующего. «Великий герцог – весьма храбр, но как командующий – ничто, – заявил Фридрих Карл Вальдерзее. – Поверьте, перед ним нет никого и ничего. У него просто недостает решимости атаковать». Разумеется, это умозаключение в значительной степени диктовалось и личной неприязнью, но было бы все же разумнее, если бы герцог оценивал угрозу со стороны 16-го и 17-го корпусов под командованием какого-то безымянного командующего как менее серьезную, чем таковую, исходившую от сил большей численности и к тому же ведомую в бой овеянным славой генералом. Штош, в припадке отчаяния, вынужден был телеграфировать непосредственно Мольтке, который мгновенно оценил обстановку – план немцев развернуть силы веером для преследования противника следует оставить, вместо этого они должны сосредоточиться для сражения. Поэтому 9 декабря Фридрих Карл по приказу из Версаля вновь взял под командование силы великого герцога Мекленбургского, направил 10-й корпус для оказания поддержки со стороны Орлеана и приказал 3-му корпусу, следовавшему вдоль реки вверх по ее течению к Жьену, развернуться и ускоренным маршем продвигаться на Блуа. Великий герцог Мекленбургский должен был остаться там, где находился на 10 декабря, и дожидаться подкреплений.

Таким образом, на 10 декабря все для Шанзи сложилось куда легче, чем он ожидал, и он задал себе вопрос: а стоит ли вообще отступать? Единственная серьезная угроза теперь исходила от немецкого наступления к югу от Луары, где в сумерках предыдущего вечера пехота гессенцев вырвала из рук бойцов мобильной гвардии замок Шамбор, а 10 декабря гессенская кавалерия появилась у Блуа, но это наступление было весьма уязвимо для контрудара Бурбаки из Буржа.

Начиная с его прибытия в Бурж Бурбаки оказался под шквалом предписаний из Тура, призывавших его к действию, но на все подобные требования он отвечал, что его люди не в состоянии сражаться. «Люди, – сообщал он, – пребывают в подавленном состоянии, они деморализованы, с ними невозможно осуществить ни одну операцию». Его силы состояли из наименее опытных войск в армии, и даже не поражение столь пагубно подействовало на их боевой дух, а продолжительное и поспешное отступление. Гамбетта, направившийся прямо в Бурж из Жона, был вынужден признать, что Бурбаки не преувеличивает. Его войска, телеграфировал он Фрейсине, пребывали в «состоянии самого настоящего распада: самое жалкое зрелище, которое мне доводилось видеть». 12 декабря Бурбаки действительно делал попытку ограниченного наступления, в результате которого немецкий кавалерийский аванпост оставил Вьерзон, а ускоренное продвижение гессенского корпуса на Тур было прервано, но после этого Бурбаки окончательно потерял самообладание. Большая часть немецких войск, телеграфировал он Гамбетте, сосредоточилась против него, а не против Шанзи. И какое-то время было непонятно, намерен ли Бурбаки вообще остаться в Бурже. Утратив надежду на его помощь, Шанзи мог лишь отступить, и 11 декабря он вывел свои войска из боя.

Опасения Шанзи относительно последствий отвода своих сил не замедлили подтвердиться. Наступила оттепель, и растаявший снег превратил землю в грязь, а войска промокли до нитки от дождей. Даже холод был лучше, чем эти связанные с оттепелью мучения, и войска Шанзи тысячами бросали оружие и уходили куда глаза глядят. Немцы обнаружили лес Форе-де-Маршнуар, переполненный французами, которые оставили свои части – промокшими, изголодавшимися и дрожащими от холода. Местные крестьяне и пальцем не шевельнули ради того, чтобы хоть как-то уменьшить страдания своих соотечественников. Они продемонстрировали совершеннейшее безразличие к войне, бессмысленно продолжаемой правительством, которое терпеть не могли, и вообще предпочли иметь дело с немцами – те хоть платили за все, что брали у них. Лишь сдержанность, проявленная прусскими кавалеристами, уберегла армию от уничтожения и позволила ей уйти, когда она 13 декабря, обходя с обеих сторон Ванд ом на реке Луар, по истоптанной в грязь равнине направлялась к своим новым позициям. 16-й корпус обеспечил неприступность Вандома, а на правом фланге генерал Барри с войсками, удерживавшими Блуа, отступил к Сен-Аману. Стратегически французы расположились совсем неплохо.