Франко. Краткая биография - [117]

Однако для большинства испанцев эти изменения отнюдь не стали свершившейся мечтой. Жизнь за пределами роскошных туристических зон оставалась столь же суровой, что и прежде. Несмотря на решимость вновь навязать «традиционные испанские ценности», Франко сам возглавлял болезненный процесс модернизации, в результате которого толпы сельских жителей ринулись в город в поисках лучшей доли, а традиционная деревенская жизнь подверглась интенсивной эрозии. За десять лет село потеряло почти половину рабочей силы, привлеченной соблазнительными витринами городского процветания. Рабочие-мигранты скапливались в спальных районах на окраинах городов, в которых с каждым днем все больше ощущалась нехватка рабочих мест. Тем не менее огромный приток трудящихся из сельской местности в города оказал сильнейшее воздействие на культурные и социальные изменения во всей стране. Создавалось сложное, плюралистическое общество, которое со временем подорвет авторитарный характер самого режима. Таким образом экономическое чудо, от которого зависело существование режима, посеяло семена его разрушения.

То, что Франко перестал чувствовать пульс народных настроений, было продемонстрировано в конце мая 1960 года. Тогда он запретил выездной и домашний четвертьфинальные матчи по футболу впервые проводившегося розыгрыша Кубка Европы между командами Испании и Советского Союза, опасаясь демонстраций в поддержку коммунистов. Это сугубо идеологическое решение, принятое в тот момент, когда мадридский «Реал» и национальная сборная Испании находились в зените славы, пришлось очень не по вкусу испанским болельщикам. Вынужденный признать, что «спортивные эмоции контролировать трудно», Франко в дальнейшем стал использовать футбол, чтобы отвлекать народ от политических и социальных проблем. Он оказался и сам восприимчив к этой тактике, с головой отдаваясь футболу по телевизору.

19 декабря 1960 года Наварро Рубио обнародовал свой «План экономической стабилизации» для проведения либерализации испанской экономики, подготовленный совместно со Всемирным банком. Прибытие миссии Всемирного банка и воцарение Джона Кеннеди в Белом доме всерьез взволновали каудильо, который за успокоением обратился к Карреро Бланко. Постоянная тень своего хозяина, Карреро Бланко 23 февраля 1961 года представил доклад, где утверждалось, что в мире по-прежнему доминируют три интернационала — коммунистический, социалистический и масонский, причем все они полны решимости уничтожить режим Франко. Этот зловещий «анализ» вполне удовлетворил параноидную мнительность каудильо. Но в докладе ни слова не говорилось о том, что подлинный враг находился в самой Испании. Недовольство трудящихся существующим режимом вырывалось сквозь прорехи в репрессивной машине. Даже самые твердолобые фалангисты иногда прерывали выступления каудильо критическими замечаниями, хотя это и грозило им суровыми сроками тюремного заключения. Во время турне по Андалусии весной 1961 года обычно почтительный Алонсо Вега со злорадством сообщил Франко, что приветствовавшим его фалангистам, по-видимому, платили за это. После одной из необычных для него поездок по нищим трущобным поселениям в окрестностях Севильи каудильо был так потрясен, что обратился к богатым андалусийцам с призывом раскошелиться и выправить положение. Конечно же, ему и в голову не пришло взять на себя ответственность за эту ситуацию.

Однако озабоченность Франко социальным неравенством и дешевый популизм скоро сошли на нет. Во время празднования в 1961 году двадцать пятой годовщины вооруженного восстания он выступал с нескончаемыми восхвалениями своего режима и злобными диатрибами против побежденных в гражданской войне. Такого рода речи не слишком способствовали преодолению растущего раскола в испанском обществе.

В конце 1961 года верхушка режима была не на шутку встревожена, когда постаревший каудильо серьезно поранил левую руку на охоте. Поскольку вопрос о преемнике так и остался нерешенным, будущее приспешников Франко вырисовывалось весьма туманно. Даже каудильо, замкнувшийся в неприступном молчании, начал понимать, что было бы предусмотрительно назначить заранее регента-франкиста, который бы контролировал установление авторитарной монархии. Но, как он, вероятно, полагал, все подходящие для подобной задачи кандидатуры — Муньос Грандес, Алонсо Вега и Карреро Бланко — вряд ли переживут его самого.

Каудильо без особых колебаний принял совет Карреро Бланко назначить перспективного и расторопного Лопеса Родо главой комиссариата по осуществлению «Плана стабилизации», центральным планирующим органом, созданным по рекомендации советников из Всемирного банка. Способность Франко к раздвоенному восприятию действительности позволила ему сделать это назначение, вызвавшее переполох в его правительстве, и в то же время хранить глубокие сомнения насчет экономической политики западных демократий. Он с негодованием отверг предложение своих министров подать прошение о вступлении Испании в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), которое как он сам, так и Карреро Бланко считали «вотчиной масонов, либералов и социал-демократов». На деле же ЕЭС четко дало понять, что, хотя оно и готово выработать некую форму экономического соглашения с Испанией, ни о каких официальных политических связях не могло быть и речи, пока в стране не произойдут значительные конституционные перемены.