Французский авантюрист при дворе Петра I. Письма и бумаги барона де Сент-Илера - [23]

Примечательно, что при подготовке русской версии проекта Сент-Илера перевод Конона Зотова, судя по всему, не использовался. Текстуальное сравнение показывает, что, хотя в основе обоих текстов лежит один и тот же оригинал, стилистика перевода различная — очевидно, что в распоряжении француза к этому времени уже был искусный переводчик, который переводил «Ordonnance» заново:

«Проект для сочинения Морской Академии» Сент-Илера (РГАДА. Ф. 370. Оп.1.Д. 7)

[Л. 2] Два часа после полдень да найдутся они в назначенном месте в арсенале, для мушкетного учения;

О ставя ружье свое, да идут они в салу строения где карабелные мастеры, и искуснейшие офицеры будут им толковать чрез правило, маниру как корабли строить, и пропорции всех штук, которые те карабли составляют, оттоль да ведут их в пушечную школу для обучения.

[Л. 2 об.] Бригадир, и подбригадир входя в школы, имеют свои бригады смотреть, и радеть, чтоб молчание было, також чтоб всякой поочередно дело свое делал...

«Устав Людовика 14, короля

ФРАНЦУЗСКОГО» В ПЕРЕВОДЕ К. ЗОТОВА

(РГАДА. Ф. 9. Отд. I. Кн. 49)

[Л. 74] ... Повинны прийти в час пополудни к месту, [л. 74 об.] назначенному в арсенале для обучения артикулу с мушкетом и иных обращений воинских, яко баталион каре и прот., а отправляться сие должно замкнув ворота и без барабану.

9. Потом повинны пойти в полату где карабельнные мастеры и иные искусные офицеры будут им по правилам толковать состроение кораблей, и пропорции о всех частях в карабле; откуда поведутся в школу к пушкарям и учатся пушечной стрельбе.

10. Брегадиры и под бригадиры приходя в школы повинны собрать свои брегады и смотреть дабы была тихость между ими, и чтоб всякой принимал учение от мастеров з добрым порядком, то есть один после другаго...

Так или иначе, февральский проект академии, очевидно, в целом устроил Петра: во всяком случае, мы не находим в документах никаких поправок или замечаний со стороны царя на подаваемые ему Сент- Илером предложения. Британский резидент Маккензи (опираясь, видимо, опять-таки на слова самого француза), сообщал своему правительству: «я слышу, что царю нравятся предложения, которые барон Сент-Илер сделал Его царскому величеству», причем речь идет не только о «лучшем учреждении» флота. Предполагается, что Петр «скоро назначит одного или двух комиссаров», которые отправятся во Францию, Испанию и Италию, чтобы привезти в Россию некоторые из продуктов этих стран, на которые здесь есть спрос. Упоминается также намерение «пополнить флот», привезти искусных мастеров — и даже получить при этом прибыль: в общем, речь идет об адриатическом проекте Сент-Илера{116}.

Генерал-майор российской службы

Хотя все подававшиеся Сент-Илером в начале 1715 г. проекты были довольно плотно, как мы видели, вписаны в контекст тогдашних царских забот и интересов, успешным оказался только один из них, а именно проект создания Морской академии. Именно с ним и была связана последующая яркая, хотя и недолгая — чуть более полутора лет — карьера авантюриста на русской службе. Уже в середине апреля Сент-Илер составляет и направляет царю свой контракт-«капитуляцию» (документ 23){117}, предусматривавшую присвоение ему звания «генерала директора от академии Гидрографической, Геометрической, Фортификацеи, и иных», и неслыханного двойного ранга «контр адмирала и генерала маеора во армеях Его Величества». Из письма барона Петру от 12 мая следует, что «капитуляция» к этому времени уже получила одобрение, хотя вроде бы и не совсем в том виде, как он ее составил (документ 24)11{118}; из текста капитуляции, кстати, можно понять, что помимо французского, он владел и итальянским. За этим последовал еще ряд проектов, один из которых вызвал даже резкое недовольство Петра. Уже начиная с осени 1715 г. акции авантюриста стремительно падают, а к августу 1716 г. он вступает в жесткий конфликт с графом А.А. Матвеевым, после чего партия переходит в эндшпиль.

Произведенные Сент-Илером в этот период проекты регламентов и правил для Морской академии, как и его переписка с Петром, графом Матвеевым, адмиралом Апраксиным и царским секретарем Макаровым, крайне интересны для понимания процесса становления в России представлений о «регулярной» школе, формализации и бюрократизации образования, изобретения самой должности школьного администратора и ее функционального размежевания с должностью учителя. Эта сторона карьеры Сент-Илера подробно рассматривается в нашей работе, специально посвященной роли прожектеров в создании новых школ в России в первой половине XVIII в.{119}, и поэтому здесь мы остановимся подробнее на ином аспекте полуторагодичного пребывания авантюриста и самозванца на службе Петра. Нас будут интересовать прежде всего обстоятельства краха данной авантюры, а также риторика, с помощью которой Сент-Илер и его главный соперник, А.А. Матвеев, обосновывали свои притязания на первенство.

С именем Петра, разумеется, связано для нас приглашение в Россию многочисленных экспертов, технических специалистов, и, как мы видим из его проектов, именно в качестве такого эксперта позиционировал себя и Сент-Илер. Карьерой своей, однако, он обязан прежде всего своим придворным успехам: еще одно напоминание о том, что никакая экспертиза в этот период не могла существовать вне контекста «дворских» конъюнктур — именно соображения придворной политики определяли, что будет считаться ценным знанием, практической пользой, техническим достижением, а что нет. В марте Лави, воспринимавший Сент-Илера как прямого конкурента, уверял Париж, что последний произвел крайне неблагоприятное впечатление в России («