Французские гастроли - [126]

Но был и совершенно неожиданный и приятный момент от посещения полпредства. Марсель Израилевич торжественно передал мне три(!) сборника моих песен с нотами, выпущенных в Москве тиражом в пять тысяч пятьсот экземпляров каждый! Один сборник с «лирическими песнями» и два с «патриотическими и революционными». Честно признаться, ничего подобного не ожидал. В первый момент так растерялся, что еле удержался от непрошеных слёз. И только немного успокоившись, понял, о чём мне говорит Розенберг.

Оказывается, в появлении моих песенников полностью заслуга Столярова Григория Арнольдовича. Не зря мой наставник заставлял меня писать партитуры ко всем моим песням. Уезжая в Москву, он забрал с собой часть архива моих песен, уже тогда планируя выпустить их отдельными сборниками. И не пожалел своего времени на то, чтоб подготовить их к печати, а главное, сумел это «пробить». Даже не представляю, чего это ему стоило. Песенники получились тоненькими, каждый не толще двух обычных школьных тетрадок, но это были первые официальные, печатные и реально ощущаемые результаты моей работы в этом времени, если не считать «Поющую Одессу». Господи! Как же я благодарен судьбе, что она свела меня с такими людьми!

***

Дом встречает меня уютной тишиной. Пройдя в свою комнату и переодевшись в домашнее, откидываюсь на спинку кресла и блаженно вытягиваю ноги. Вроде бы и пешком почти не ходил, но что-то устал за сегодня. Отдохнув пять минут, спускаюсь на первый этаж и стучусь к Катерине. Обо всём, что меня тревожит сегодня, подумаю завтра, а сейчас надо решать, что делать с Люси. Честно говоря, даже не представляю, как быть дальше. Но знаю одно: Люси на улице жить не будет. Найду ей няньку и сниму для них квартиру. Деньги у меня есть, не обеднею. Но это на полгода, а потом я уеду. И что дальше?

Даже если найдётся метрика, всё равно удочерить девочку мне не позволят, слишком для этого молод, а без такого документа никто не разрешит забрать Люси с собой, да и что она будет делать в Америке? Опять жить с нянькой? А как её потом забрать в Союз? Мама-то против не будет, у неё сердце большое и для маленькой девочки местечко найдётся. Я свою маму знаю, но знаю и те препоны, что стоят на этом пути. Где-то на краю сознания мелькает подленькая мыслишка: «Вот поехал бы другой дорогой, и проблем бы не было!» Сердито хмурюсь и прогоняю эту мысль прочь.

Дверь открывается, и Катерина, приложив палец к губам, чуть слышно произносит: — Тс-с! — после чего пропускает меня в свою комнату и тихо говорит: — Она спит. Я искупала её и накормила. Девочка совсем ослабшая, где она живёт?

— На улице, Катя, на улице… Мать была проституткой, снимала квартиру. Два месяца назад пропала с концами, и хозяйка выставила Люси за дверь. Я сегодня случайно на девочку наткнулся и бросить не смог. Извини, что доставляю тебе беспокойство. Завтра найду няньку, сниму квартиру и заберу девочку. Пусть она побудет у тебя до утра? — смотрю на Люси, спящую в кровати Катерины. Девочка свернулась в маленький комочек и почти незаметна под одеялом.

— Михаил Григорьевич! Миша… не надо няньку! Пусть Люси живёт у меня. Хоть какая-то отрада у меня будет на старость лет. Ты же знаешь, у меня дочка была, но не уберегла я её. — Катерина всхлипывает, а я замираю в растерянности.

— Катя, подумай своей головой, ты же рассудительная женщина. Ты молодая, видная, ещё и замуж выйдешь, и своего ребёночка родишь. А что тогда с Люсей делать станешь? Девочка совсем чужая, зачем она тебе? Опять на улицу? — вздыхаю, понимая состояние женщины. Муж Катерины вначале служил у атамана Краснова, затем у Деникина, погиб в двадцатом году, едва успев эвакуировать молодую жену с грудным ребёнком в Константинополь. Но дочь в эмиграции заболела тифом и умерла, вокруг незнакомые люди, она и замкнулась в себе. А тут ребёнок беспомощный, вот и всколыхнуло Катерину.

— Да что Вы такое говорите! Как можно такую кроху на улицу выставить? И замуж я больше не собираюсь, вместе с Петром Тимофеевичем и моя любовь умерла. Не нужен мне больше никто! А Люся мне вместо дочки будет! — Катерина наклоняется и поправляет одеяло, при этом смотрит на Люси так, что у меня в горле комок встаёт и нос подозрительно щиплет. Видел я такой взгляд. У моей мамы. Ладно, завтра на свежую голову поговорим серьёзно. Чувствую, что сегодня разговора не получится, Катерина от Люси глаз не отводит.

Вот так и появилась у меня «младшая сестрёнка». До Люси я вообще с детьми дела не имел, за исключением своего детства, но это совсем другое. Сестёр и братьев у меня никогда не было, даже двоюродных, за неимением дядек и тёток, своих детей тоже завести не удосужился. Зато сейчас сполна наслаждаюсь этим «счастьем». Обвыкнув на новом месте, Люся, а мы так стали звать нашего «приёмыша», превратила мою размеренную жизнь в нескончаемый фейерверк и праздник.

Сама мадам Бишоп отнеслась к появлению новой «жилицы» безразлично, она в последнее время совсем сдала и почти не покидает своей комнаты. Старушке оставалось уж недолго жить, и все вокруг это понимают. А вот её компаньонка Полин попыталась «взбрыкнуть», мол, она не потерпит детского шума и гама и категорически против того, что горничная решила приютить ребёнка своей умершей подруги. Так мы решили «залегендировать» появление Люси у Катерины.