Французова бухта - [28]

Почему-то ей вспомнился Гарри — как-то ему живется в Лондоне? Катается верхом, играет, торчит в тавернах и театрах, вечера, конечно, проводит за картами с Рокингэмом. Эти такие знакомые образы сейчас казались ей далекими, живущими в ином, чуждом ей мире, который не имел к ней ни малейшего отношения. Тот мир принадлежал прошлому, оно умерло, и сам Гарри обратился в ее памяти в тень, призрачную фигуру, гуляющую по садам минувшего. Вместе с этим миром умерла и прежняя, ненавистная ей Дона. Ее место заняла другая женщина, умеющая жить в полную силу. Эта новая женщина черпает радость бытия в самых незначительных, пустяковых делах и вещах, из которых складывается ее жизнь.

Само лето умиротворяло ее. Счастьем было собирать с детьми цветы ранним утром, бродить с ними по лесу, по полям. Приятно предаваться лени в длинные теплые дни, лежа на спине в тени деревьев и вдыхая смешанный аромат дрока, ракитника и колокольчиков. Она научилась получать удовольствие от всего, что окружало ее, от сна, еды. И казалось странным, что можно было жить как-то иначе…

Часы во дворе пробили четыре раза. Дона в стареньком платьице, в накинутой на плечи шали, с узелком в руках прошмыгнула вниз по лестнице в столовую, где ее встретил Уильям, заслоняя рукой пламя тоненькой свечи.

— Пьер Бланк ждет у леса, миледи.

— Хорошо, Уильям.

— В ваше отсутствие, миледи, я послежу за домом, помогу Пруэ присмотреть за детьми.

— Я не сомневалась, Уильям.

— Сегодня утром я сообщу домочадцам, что ваша светлость занемогли — ничего серьезного — легкая лихорадка, но, боясь заразить других, вы запретили детям и служанкам заходить к вам в комнату. А ухаживать за собой поручили мне.

— Превосходно, Уильям. Торжественное выражение вашего лица как нельзя более подходит к такой роли. Вы, уж не обессудьте, — прирожденный обманщик.

— Мне уже доводилось выслушивать подобные суждения от некоторых женщин.

— В таком случае у вас нет сердца! И этому человеку я доверяю своих вертлявых служанок!

— Я буду вам вместо отца, миледи.

— Можете сделать выговор Пруэ — она любит побездельничать.

— Не премину, миледи.

— И одерните мисс Генриетту, если она будет слишком болтливой.

— Хорошо, миледи.

— А если мистер Джеймс начнет клянчить вторую порцию земляники…

— То он непременно получит ее, миледи.

— Ну хорошо, только чтобы не видела Пруэ. Дайте ему потихоньку, у буфета.

— Я все прекрасно понял, миледи.

— Мне пора идти. А вы хотели бы присоединиться к нам?

— К несчастью, миледи, мои внутренности не выносят морской качки. Ваша светлость догадывается, о чем идет речь?

— Иными словами, Уильям, вас немилосердно тошнит.

— Ваша светлость подобрали удачное выражение. Дело в том, что до сих пор я никак не решался предложить, чтобы вы, миледи, прихватили с собой эту коробочку с пилюлями. В прошлом я только ими и спасался. Если вам станет дурно, возможно, они вам пригодятся.

— Как мило с вашей стороны, Уильям. Давайте ее сюда, я положу в мой узелок. Мы с вашим хозяином заключили пари. Как вы думаете, я выиграю?

— Смотря на что ваша светлость намекает.

— На то, что я выдержу корабельную качку, конечно. На что же еще?

— Простите, миледи. Мои мысли витали совсем в другой области. Конкретно это пари, я думаю, вы выиграете.

— Но одно оно и было, Уильям.

— Конечно, конечно, миледи…

— Что-то неуверенно вы говорите, объяснитесь.

— Когда двое отправляются в путешествие и один из них — мужчина вроде моего господина, а другая — женщина, похожая на мою госпожу, то, мне представляется, дальнейшее богато самыми разными возможностями.

— Уильям, вы заговариваетесь.

— Виноват, миледи.

— И голова у вас устроена слишком по-французски!

— Ответственность за это лежит на моей матери, миледи.

— Не забывайте, что я уже шесть лет замужем за сэром Гарри, у меня двое детей и в этом месяце мне исполнится тридцать.

— Именно об этих трех вещах я и помнил все время, миледи.

— Вы просто потрясаете меня своей наглостью. Немедленно отоприте дверь и выпустите меня.

— Слушаюсь, миледи.

Он отодвинул ставни, распахнул длинные тяжелые портьеры. Какое-то насекомое билось крыльями о стекло в поисках выхода, и не успел Уильям открыть окно, как запутавшаяся было в складках портьеры бабочка вылетела в сад.

— Еще одна беглянка нашла для себя путь к спасению, миледи.

— Ваша правда, Уильям, — улыбнулась Дона и всей грудью вдохнула холодный утренний воздух. На небе проступала первая бледная полоса рассвета.

— Прощайте, Уильям.

— Прощайте, миледи.

Прижав к себе узелок, Дона зашагала напрямик по траве, напоследок оглянувшись на серый массив своего дома — такого надежного, еще спящего. Она увидела Уильяма, стоявшего, как часовой, у окна. Помахав ему рукой, Дона последовала за весельчаком Пьером Бланком, напоминавшим глазастую обезьянку с кольцами в ушах.

Она ожидала встретить суматоху и беспорядок, естественные перед отплытием, но с борта «La Mouette», пока они огибали ее в лодке, не доносилось ни звука. Лишь взобравшись по лестнице на палубу, Дона обнаружила, что корабль полностью готов к отплытию, что все люди находятся на своих местах. Один из матросов выступил вперед и низко поклонился.