Француженка по соседству - [67]

– Ну что ж, – говорит Лара после короткого молчания. – Мы сегодня обошлись без светских разговоров. – Взяв свой бокал, она делает долгий глоток.

– Вы обе ужинали? – внезапно спрашивает Том. – Я уже разогрел духовку. Как вы смотрите на то, если я засуну в нее пиццу?

Мы начинаем обсуждать, что бы нам съесть на ужин, и на пару минут атмосфера становится менее напряженной. Со стороны это очень даже похоже на дружескую вечеринку. Но как только дверца духовки захлопывается, Том делает еще один глоток пива, и внутри его как будто щелкает переключатель.

– Итак, – решительно произносит он, глядя сначала на Лару, затем на меня. – Думаю, пора выложить карты на стол. Что, по-вашему, случилось той ночью?

– Мои карты уже на столе, – жалуется Лара. – Они всегда там были. Я никогда не думала, что это кто-то из нас. – Она выразительно разводит руками и едва не опрокидывает при этом свой стакан. – Ой, извини… после работы я уже успела пропустить пару стаканчиков с моими коллегами… В любом случае, Том, даже если ты всего за пару часов не исхитрился убить Северин, избавиться от ее тела, смыть с себя кровь и вернуться ко мне в постель, то я не располагаю абсолютно никакой информацией.

Я поражена, с какой легкостью, даже не покраснев, она упоминает о том, что была с Томом – Томом! – в одной постели; при мне, при нем самом. Я смотрю на него, но он, похоже, ничуть не смущен.

– Я, конечно, хорош, – говорит Том с черным юморком, – но не настолько.

Я пытаюсь подавить в себе нарастающее чувство несправедливости. Лара, которая спала с ним, а затем его бросила, полностью прощена. Мне же всего за какой-то поцелуй была устроена головомойка. Неудивительно, что в моих словах слышатся нотки раздражения.

– И все это, по-твоему, сделал один и тот же человек? – спрашиваю я его, как говорится, в лоб. – Но что, если к этому причастны и другие? Вдруг кто-то по неосторожности совершил убийство, а затем один или двое помогли ему замести следы? – Мои рассуждения такие абстрактные, такие хладнокровные, что трудно представить, что речь идет о конкретной убитой девушке. Я оглядываюсь по сторонам, надеясь увидеть ее рядом. Но ее нет. Я вновь ощущаю укол раздражения: что это за призрак такой, если ему не интересно обсуждение собственной смерти? Впрочем, ответ на самый главный вопрос ей известен.

Том кивает. Неожиданно я ощущаю с его стороны что-то похожее на одобрение.

– Похоже, у тебя есть версия.

– Нет. Я лишь… – Я ёрзаю на неудобном табурете. У меня нет версии. Только набор малоприятных наблюдений, которые лишь усиливают мою общую тревогу. Назвать их версией у меня не поворачивается язык.

Лара тоже ёрзает на табурете. В конце концов она наваливается своим пышным бюстом на столешницу и сочувственно на меня смотрит:

– Мы тут все свои, Кейт.

– Ну, давай же, говори, – понукает меня Том. Он стоит, подавшись вперед и положив руки на гранитную столешницу. Его тело отправляет мне смешанные сигналы – кнут и пряник одновременно. Должна же ты хоть к кому-то питать доверие.

Я смотрю на него и встречаюсь взглядом с его так хорошо мне знакомыми голубыми глазами. Глазами Тома, а не Себа. Да и нос тоже его, такой ни с каким не спутаешь. Увы, меня ни с того ни с сего душит такая злость, что я пару секунд не могу говорить. Ведь когда-то я доверяла ему. Мне даже сейчас хочется ему доверять. Так почему он не дает мне это делать? Ему ведь наверняка что-то известно, и на данный момент, учитывая комментарий Лары, он должен был это понять. Однако он по-прежнему не впускает меня. Неудивительно, что меня начинает мучить вопрос: да Том ли это? Всегда ли это был тот самый Том, которого, как мне казалось, я знала? И если я ошибалась, то какие еще ошибки я совершила? Мои внутренности сводит холодный страх. А еще я зла на Тома – Тома! – за то, что страх этот поселился там его стараниями.

– Неужели? – язвительно переспрашиваю я, когда наконец вновь обретаю голос. – Я должна кому-то доверять? Это надо же! А кому доверяешь ты, Том? Единственное, в чем я уверена в этой жуткой и непонятной истории, так это что Себ и Каро что-то скрывают. Что тебе известно гораздо больше, чем ты утверждаешь, и что почему-то именно моя жизнь летит к чертовой бабушке. Уж если речь зашла о доверии, то почему бы не начать с тебя, Том?

От неожиданности его глаза лезут на лоб. Он явно не ожидал от меня такой ярости. Я замечаю, что Лара смотрит на меня, растерянно разинув рот, и это меня останавливает. Я резко обрываю язвительный поток, который грозит обрушиться на всех и вся. Если этого не сделать, остановить меня будет трудно. Я хватаю бокал вина и в гробовой тишине, которая наступает, когда я умолкаю, тупо смотрю в него, дожидаясь, когда остатки ярости выветрятся из меня. Правда, теперь я готова вот-вот разрыдаться. При этом меня разрывают два взаимоисключающих желания: с одной стороны, извиниться за мою совершенно не британскую выходку, с другой – открытым текстом высказать ему все, что я по этому поводу думаю. О том, что сейчас творится внутри меня, то, чего, по-моему, заслуживает этот мир.

Первой гнетущее молчание нарушает Лара. Оно такое тяжелое и густое, что просто удивительно, что сквозь него что-то проникает.