Фотография - [46]

Вместо этого он шатается по жуткому Лондону, периодически встречаясь с кем-нибудь из старых знакомых. Но эти встречи давно потеряли свою привлекательность. Более того, он уже не хочет ехать в Нортумбрию, и все проекты, что роились в его голове, внезапно куда-то подевались.

Неужели Элейн серьезно считает, что в подобных обстоятельствах он сможет работать? Он едва способен сконцентрироваться даже на том, чтобы купить себе газету. Сидит на скамейке в парке с бутылкой пива, точно какой-нибудь алкаш, и пялится на свои ботинки.

И вспоминает о том, что случилось тогда, чего не должно было случиться — что не должно было вернуться и врезать ему под дых.

В один прекрасный день, взглянув на Кэт, он видит, что она такая хорошенькая. А что, раньше он этого не замечал? Да, но не так, просто подумал об этом вскользь, и все. А теперь ее привлекательность вдруг стала другой: она стала значимой, значимой для него самого, заставляла думать о том, что с этим что-то надо делать.

Он захотел переспать с ней. Осознав это, он пришел в замешательство. Послушайте, это же сестра Элейн! Господи, сестра Элейн, которую ты знаешь столько лет!

Но это ничего не меняло. Абсолютно ничего. Ну и что? — говорил в его мозгу тихий, спокойный голос. Что с того, что она сестра Элейн? Такое случается, правда? И никто ничего не может с этим поделать. Ты не виноват в этом, да и она тоже.

Он вспоминает, как на него накатила… хорошо, похоть. Вспоминает, как смотрел и смотрел на Кэт, ошарашенный тем, что может смотреть на нее другими глазами, что знакомое лицо Кэт стало совсем другим. Но к изумлению примешивалось приятное волнение. Он вспоминает, как день начинал играть новыми красками, как в нем кипела и бушевала энергия.

Все он прекрасно помнит. Куда меньше он припоминает временные рамки. Сколько это продлилось? Полгода? Год? Сколько раз они занимались любовью? Ведь не так много? В его голове все слилось в горстку живых, отчетливых воспоминаний: лицо Кэт, ее тело, голос.

Она отворачивается от него. «Зачем мы это делаем?» — спрашивает она. И пристально смотрит на него — он хорошо помнит этот пристальный и слегка покорный взгляд. Взгляд, который ему не понравился, который совершенно не подходил к моменту. «Ты-то понятно — ты делаешь это затем, зачем все мужчины… все люди, — поправилась она. — Но зачем это делаю я?»

Он пытается успокоить ее. По крайней мере, он так считает. Когда теперь он слышит ее слова, он думает о том, что мог бы сказать ей в ответ, но так, очевидно, и не сказал.

— Ты — муж Элейн. Может, поэтому? Я сплю с тобой потому, что ты — муж Элейн?

Он вспоминает тот день, когда была сделана фотография. Проклятый снимок, из-за которого он сидит на скамье в парке, у его ног ветер гоняет пакетики из-под чипсов, а рядом сидит старик и читает «Сан». Я больше не могу так жить, думает он, не могу.

Зачем они поехали именно туда, на виллу? Кэт предложила? Но Кэт никогда не любила древние развалины. Нику подумалось, что, наверное, это он сам подал идею поездки, в связи с каким-то очередным проектом. Но на самом деле это был предлог для того, чтобы увидеть Кэт, потому что тогда ему было необходимо быть с ней — даже в компании. Вот они все и собрались — Элейн, он сам, и Кэт, и эта женщина, Мэри Паккард, с каким-то мужчиной, и Оливер. Судьбоносный Оливер, которому приспичило взять с собой фотоаппарат.

Он вспоминает пикник. Вся компания валяется на траве, и он, как никогда, ощущает присутствие Кэт, тщательно стараясь уделять ей не больше внимания, чем остальным, аккуратно продолжая вести себя с ней нормально, так, как вел все эти годы. Он вспоминает, как они с Мэри Паккард ушли побродить по окрестностям, как они смотрят на какой-то кусок мозаики и смеются. Тогда он еще подумал: знает ли Мэри Паккард? В конце концов, Кэт с ней очень дружила. Была ли Кэт с ней настолько откровенна? Он почти захотел узнать, что известно Мэри Паккард.

Он вспоминает, как они стояли вокруг чего-то и он очутился возле Кэт. Очутился? Скорее сам подошел к ней. И не удержался от того, чтобы взять ее за руку — потянулся к ней и сжал ее пальцы, отведя руки назад, спрятав их за ее развевавшейся юбкой. Тайна и интимность этого прикосновения были волнительны и приятны, особенно волнительны оттого, что с ними как раз разговаривала Элейн; он чувствовал вину и в то же самое время радостное возбуждение. Все продлилось лишь несколько секунд, а потом пальцы Кэт выскользнули. Но Оливер выбрал именно этот момент, чтобы запечатлеть воспоминания о прогулке. Не нарочно — Ник в этом почти уверен, — тем не менее фатально.

Это нечестно. Элейн поступила неразумно. И не дала ему возможности это объяснить, растолковать, что надо бы посмотреть на все это с другой точки зрения. Он наказан совершенно несоразмерно преступлению.

А тогда вы об этом не подумали, произносит другой голос в его голове, противный, пошленький голосок. Думал ли он? Думали ли они? Ну да… если периодические приступы чувства вины и переживания считать за размышления.

Ты так увлекаешься, так проникаешься неизбежностью этого, что уже не в силах остановить процесс. Конечно, переживаешь, а иногда даже мучаешься. Но всегда, всегда было ощущение, что все будет хорошо, все наладится…