Фотограф - [20]

– Ну вот и приехали, – сказал я ему.

– Куда? – спросил Николай, не успевший вырваться из пут беспамятства.

– К теще на блины.

Он наконец очнулся и взглянул на меня вполне осмысленными глазами:

– Ты не выстрелишь.

– Ну почему же, Коля. Я ведь солдат, а ты вышел на тропу войны. Здесь убивают, ублюдок, слышишь, убивают. Но тебе я дам шанс. У тебя в кармане мой мобильник. Набери номер милиции и расскажи все, как было. А иначе сдохнешь, понял, сволочь, сдохнешь! Звони, Коля, звони.

История четвертая. ФОТОГРАФ И ГАДАЛКА

Сеня Шергунов притащился в Черновский офис в состоянии близком к истерическому. Всегда немного сонная его физиономия на этот раз могла служить моделью какому-нибудь скульптору-реалисту в эпохальной работе «Крушение надежд» или «Конец света в отдельно взятом регионе» Словом, Сеня был не в себе, и это сразу бросалось в глаза даже не слишком наблюдательному человеку. Собственно, детективное агентство для того и предназначено, чтобы людям было к кому обратиться в случае обострения шизофренической мании преследования или ревности, разросшейся до клинических масштабов. Иных клиентов у Виктора Чернова, этого Шерлока Холмса российского разлива периода реформ и всеобщих психических расстройств, практически не бывает. Говорю это со всей ответственностью, ибо имел уже неоднократно сомнительное удовольствие, исполнять при известном в нашем городе сыщике роль доктора Ватсона. А в офисе рыцаря плаща и кинжала я оказался по той простой причине, что имею слабость пить кофе перед началом рабочего дня, который у меня совпадает с обеденным перерывом у людей нормальных. Я, видите ли, свободный художник, в том смысле, что свободно выбираю сферу приложения своих усилий по добыванию хлеба насущного, прикрываясь не слишком престижной профессией фотографа. И черт бы с ним, с престижем, если бы профессия гарантировала приличный доход, но, увы, как раз с оплатой моих скромных трудов часто возникают проблемы. Клиент нынче пошел прижимистый и склонный к недооценке истинного таланта. Словом, очень часто приходиться подрабатывать на стороне, и побочные доходы, как ни прискорбно это осознавать, у меня превышают доходы от основного вида деятельности, что почему-то нервирует налоговые органы, которые никак не могут взять в толк, каким образом я за последний год умудрился обзавестись квартирой в целых две комнаты, не считая кухни, сортира и ванны, а также – автомобилем престижной модели. Словом, компетентные товарищи подозревают меня в чем-то нехорошем и, видит Бог, совершенно напрасно. Не то чтобы я ангел во плоти, но в крупных аферах и преступлениях века не замечен. Это мог бы подтвердить и детектив Виктор Чернов, но цена его слову в компетентных сферах – грош, несмотря на представительную внешность и даже наличие некоторых способностей в сыскном деле.

– Жена, что ли, изменила? – спросил Чернов у потенциального клиента, потягивая с наслаждением кофе, который он умел заваривать как никто в городе. Я неоднократно советовал ему сменить род занятий и открыть кафетерий, но резидент Шварц остался верен избранной стезе.

– Хуже, – вздохнул Сеня и даже не взглянул на чашечку кофе, которую я любезно поставил перед ним, желая подбодрить старого друга в минуту роковую.

– Любопытно, – пыхнул сигаретным дымом Чернов. – Что может быть для примерного семьянина хуже, чем измена жены?

– Вероятно, приезд любимой тещи, – попробовал я продемонстрировать дедуктивные способности, но, увы, без большого успеха.

– Вы можете выслушать человека, – рассердился Сеня. – Я здесь вполне официально и по очень важному делу.

– Клиент вправе требовать к себе уважения, – сказал я Чернову и тот со мной согласился – убрал длинные ноги со стола, привел в рабочее состояние компьютер, взял в руки авторучку, придвинул к себе лист бумаги, а пепельницу наоборот отставил под самый нос Шергунова.

– У меня Бобик сдох, – сказал Сеня трагическим голосом принца Гамлета, произносящего свое знаменитое: «Бедный Йорик».

Бедный Бобик. Я знал его еще щенком: очень милое, добродушное, хотя и беспородное создание, любимец Шергуновской семьи и всего двора. Без шуток, я действительно огорчился, поскольку вообще люблю собак, а Бобика любил и в частности за веселый, дружелюбный и бесшабашный нрав.

– Отравление? Насилие? Трагическая случайность? – профессиональным тоном полюбопытствовал резидент Шварц.

– Не знаю, – развел руками Сеня. – Но это еще не все. У меня украли автомобиль.

А вот это действительно прозвучало как гром среди ясного неба. Особенно если учесть, что Шергуновский «Москвич», выпуска, если не ошибаюсь, одна тысяча девятьсот семьдесят второго года, представлял собой ценность разве что в качестве экспоната музея, но никак не в качестве самодвижущейся тележки. Украсть эту груду металлолома мог только маньяк, автомобильный извращенец, мазохист, мечтающий провести остаток жизни в горизонтальном положении под кузовом разваливающегося на ходу ублюдка.

– Подробности?

– Да какие подробности? – возмутился Сеня. – Прихожу по утру в гараж и вижу распахнутые створки. В траве лежат замки с перекушенными дужками. Вот и весь сказ.