Формула всего - [92]
– Она дома сидела – корзинки плела.
– Ну а если праздник? Старики попросят спеть ради Бога?
– Случалось такое, но муж у нее был не дурак. Он язык-то не бросил – возил с собою, в банке с водой. На Пасху, на праздник его достанет, жена его – в рот, приставляет к месту…
– И чего?
– А то, что выходит в круг и заводит громче всех! Чтобы мне провалиться! Вот только «р» у нее не получалось. Почему – не знаю. Картавила, как дворянка: «Очи чег’ные, очи стг’астные, очи жгучие и пг’екг’асные».
– Сочиняешь ты все, Дг’аго!
Ай-нанэ-нанэ!
– Что, уж мне и душой покривить нельзя?
– А зачем? – спросила она просто.
– Чтобы ты улыбалась.
Как она вся зарделась! Ожила. Встрепенулась. Думал – бросится ко мне, обовьет руками, и дьявол знает, чем это кончится. Я не железный, дело такое… Решил я больше на нее не глядеть, а она – напротив. Глаза как рыбки!
А дальше вот что. Выдра, чавалэ, пил каждый день. Мне это не нравилось, но каков уж он есть, из змеи рыбину не сделаешь. Хочет – и пьет. Первое время предлагал и мне, но я пасовал.
– Сорваться боишься? – спросил он как-то.
Я пожал плечами, а Выдра кивнул:
– Я тоже раньше боялся. Да. Теперь уже все.
Мне стало любопытно. Страх никогда не проходит просто так.
– Почему? Скажи.
– По-честному? – он вдруг засмеялся. Еще глоток. Так и не ответил. Но он мне врал. Потому что боялся – боялся протрезветь. И ушел в запой.
Пил он без скандалов. Помутнел на глаз. Едва проснулся – уже к бутылке, глоток за глотком – набирался изрядно, но не буянил, а – мрачный-мрачный – ложился спать.
Однажды ночью растолкал он меня – и чего? Молчит. Я ему:
– Почему не спишь?
– Плохо мне, морэ.
– А мне хорошо?
– Тебе хорошо.
– И чего же у меня есть такое хорошее, чего нет у тебя?
Опять молчит.
– Пьяный ты, брат, – я уже отвернулся, а он говорит:
– Старик наш рассказывал – пошли мужики как-то скот воровать. Заходят в сарай, слышат – овцы бяшут. Штук двадцать-тридцать. В сарае темно. Мужики на шум. Подходят – пусто! Овцы у них за спиной кричат. Они туда. Что ты будешь делать! Снова овцы пропали! Цыгане – в страх. Хотели бежать, а двери-то нету! Пропала дверь! Искали, искали… Нету им выхода. Дэвлалэ-Дэвла! Тут один цыган перекрестился, и дверь появилась. Ты понял, морэ?
– Нет. Обо что загадка?
– Об то, что я теперь – хоть крещусь, хоть не крещусь – нет мне в жизни дверки! Некуда идти! Разве под землю… Могила уже вырыта. Осталось только прыгнуть.
– Чего ты брешешь? Пусть никто твоих слов не слышит! Не мутись давай. Спи.
– Видишь чего – ты не пьян, а спать можешь, а мне теперь сон без хмеля сердце не ласкает. Не ласкает сердце… Понимаешь, мне от мыслей страшно…
– Съел бы я глаза твои, Выдра! Нашел чего бояться! Мысли не жандармы – в тюрьму не посадят!..
– Счастливый ты… – и ни звука больше.
Пробрал холодок. Я тогда впервые, наверно, почувствовал грозное что-то, большую беду, очень большую – раз Антощ сломался. А что? Почему? Вряд ли Указ. Не только он! Ну да разве он скажет?! Я попытался вызнать у Хазы:
– Твой брат что-то скрывает.
– Я не знаю.
– Он очень плох.
Она лишь развела руками – вроде: что я должна, чтобы он был хорош?
Наседать я не стал, но выбрал момент и спросил самого:
– Тебя что-то тревожит?
Он насторожился и ответил:
– Как и всех, морэ. Как и всех.
– Я думаю, ты хочешь мне что-то сказать.
– Ты… отличный цыган!
– И все?
– Тебе этого мало? – он призадумался. – Знаешь чего?
– ?!
– А ничего! – воскликнул Антощ с каким-то злорадством.
И пьет, и пьет. Пойдет так дальше – он в обузу превратится! Разве ему за себя не стыдно? У меня самого внутри не птички поют, а вороны каркают, – но я-то держусь! И Хаза тоже. Мы совсем с нею стали, как заговорщики. Только и ждем, когда Антощ уснет. Не подумайте только! На ночные дела и захода не было. Просто сидим, говорим друг другу. Чай у нас сладкий, баранки вкусные. Все хорошо. А потом ложусь – опять мне горячие ласки мерещатся. Блажь пристала! Соскучился я… Хоть вой, чавалэ. Как волк на луну! А с Хазой сидим – ничего не надо. Небо голубеет! Вот как то было.
Антощ вечерами стал от нас уходить. Куда – не знаю. Почему – не спросишь. Трезвый он здоровый, а с похмелья рушится. Ну так он каждый день с похмелья! Уходит в лес. Сам с собой колдует. Я с Хазой вдвоем. Она вертится рядом, а я и рад. Разговорчики у нас. Утром проснемся, Хаза на речку идет за водой, возвращается, я уже тоже встал и вместо «Здравствуй»:
– Кого несет? Опять, что ли, ты?! Примелькалась уже!
Хаза в тон отвечает:
– Ну ищи другую.
– А ты не дерзи. Мне это не нравится.
– Мало ли кому что не нравится!
– Слушай, – говорю, – а чего у тебя с лицом?
Она испугалась:
– А что с ним случилось?
– Выражение у него какое-то шкодное! Что натворила? А ну признавайся! Оглоблю перешагнула?[101] Или сон видала про нахальную любовь?
– Я и не знаю, что это такое – нахальная любовь. Мне зверушки снятся. Говорящие.
– И что говорят?
– А то, чтобы всяких нахалов поменьше слушала!
– Дивись, Дэвлалэ, моими ушами! Шутить научилась.
– Я всегда умела.
– Неправда. Это я тебя научил.
– А кто ты такой, чтоб меня учить?
– Я? Я самый главный цыган на свете!
– Шутишь, да?
– Клянусь конями!
– Ну и почему же ты самый главный цыган на свете?
Что за народ — цыгане? Как получилось, что расселившись по всему миру, они нигде не стали своими, везде остаются на особом положении? Как изменилась их жизнь в современной России, и чем отличаются новые цыгане от новых русских? Что такое цыганский закон, цыганская правда, цыганская мораль? Откуда идет поверье, что Иисус Христос разрешил цыганам воровать и обманывать людей? В этой веселой и лиричной книге самые невероятные приключения и судьбы описаны с этнографической достоверностью. С любовью, горечью и беспощадной честностью автор изображает сцены из жизни хорошо знакомых ему цыган, преимущественно котляров.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.