Формула всего - [91]
– Было такое?
Она кивнула.
– Пойду заберу его.
И пошел.
Поселок был здоровый, избы высокие, две прямые улицы, красивая церковь – вот уж, наверное, последнее место, куда я заглянул бы в поисках Выдры! Он на днях сказанул: «Совесть Богом дана да чертом украдена». И глаз прищурил. Я ему ответил: «А ты не зевай». – «Я уже прозевал». И опять к винишку; черный такой, чудак, бедолага.
В кабаке было яблоку негде упасть. Антощ сидел кулаками в лоб, никуда не глядел, и я очень обрадовался, что Выдра один и ни во что не ввязался.
Махнул с порога – он не заметил.
Я – к нему, пошел между лавок, все по-культурному, вдруг сзади голос:
– В рот тебе ноги! Еще одна цыганская морда!
Я заклокотал – это что за пес? почему не в будке? Гляжу, а парень такой, что место ему не в будке, а в свином загоне! Детина ражий, но испитой, одет в то, что не жалко, лицо опухло и живот, как курдюк. Стоит с полной кружкой. Униматься не хочет:
– Чтоб вам пусто было!
Ну все с ним ясно: вознесся дурак на навозную кучу и думает – царь!
Он еще хлебнул:
– Мы сеем, пашем, а эти твари наш хлеб воруют! Детей воруют! Давай, чавэлла – забирай дружка и валите отсюда.
Дэвлалэ-Дэвла! Я именно это и собирался сделать!
– Антощ, вставай.
– Я его зарежу, – ответил Антощ.
– Ты что плетешь?
Выдра не слышал. Я испугался – и правда зарежет. Зачем мне это? Но Выдра был пьян. Чтобы он передумал, требовался довод – убийственно меткий.
Я сказал негромко:
– Хаза ждет.
Антощ понял и встал, но настырный курдюк не хотел отпускать нас. Влюбился он, что ли? Брань из него хлестала фонтаном! Аж хозяйка вмешалась:
– Хотите драться – выметайтесь на улицу: и ты, и они.
В зале притихли, но наш курдюк еще больше завелся:
– А кто хочет драться? Было бы с кем! Я просто хочу отсюда вышвырнуть мусор!
Тьфу! Сам ты мусор! Руки марать об тебя неохота!
Мы пошли к выходу – Выдра и я.
Курдюк возмутился:
– Нет, вы полюбуйтесь! Ему говорят, а он и не слушает!
– Слушаю, – сказал я мягко. И улыбнулся. Это его задело – то, что я его не боюсь.
– Даю тебе слово, – сказал курдюк, – что ты здесь больше никогда не появишься.
Очень надо!
Мы не коробясь вышли за дверь. Курдюк был доволен. Ему казалось – я спасовал. А я просто вел себя как нормальный. Меня так учили – Муша и все.
Лишь потом я дал волю чувствам:
– Чтоб он сына похоронил! И ты тоже хорош. Мало нам горя – подавай еще!
Антощ ответил нечто невразумительное.
– Э-э, брат. Крепко ты посидел. Пойдем скорее. Хазе плохо одной.
– И мне плохо, – он выдавил улыбку. Плакать-то позор, а так улыбнулся и словно причастился.
Я смотрю и вижу – не тот наш Антощ, душа в нем посыпалась, ждет чего-то, а я и помочь-то ничем не могу. Чем тут поможешь? Пить надо меньше.
Идем, идем. Вдруг он споткнулся, упал на коленки, да так и остался – давай молиться: «Святой Никола! Никого у нас нет. Помоги, защити. На каждом шагу!», что-то такое. Я его слушал, не решался прервать, потому что – порыв, я порыв уважаю, потом вроде все – замолчал, сидит. Я ему: «Пойдем». Он – ничего. Последние силы на молитву отдал, к тому же и пьяный. Пьяные – больные. Зеленые черти его запрягли!
– Вставай, не мешкай.
Он точно не слышит. Я развернулся:
– Ну и хрен с тобой!
– Погоди.
Пошли. Вон и костер. Хаза вышла навстречу.
– Ты!.. – Антощ как будто и представить не мог, что ее здесь встретит!
Я был с ним рядом. Он недоверчиво обнял сестру и стоял, к ней прижавшись, убеждаясь все больше, что она не мираж. Тогда он спросил:
– Как тебе помочь? Милая моя…
Она провела ему по затылку.
– Видишь – ты ла-асковая, переживаешь… Ты сама мне в помощь, а ведь это не дело, это я тебе должен… А как – не знаю.
– Пошли лучше спать.
– Не-ет!.. – в его голосе послышались зловещие нотки. Он прижал ее крепче и пускать не хотел, только ей надоело:
– Отпусти меня, слышишь?!
Он послушно пустил. А дальше вот что. Хаза повела его к нашей бричке. У Выдры с подножки соскочила нога, и он бы упал, но сестра поддержала. Одеялом укрыла и отошла, но он еще долго бормотал о чем-то, думая, быть может, что Хаза рядом.
Я спросил у нее:
– Что с ним, не знаешь?
– Напился.
– А по-моему, тут что-то другое.
– Ну пусть будет по-твоему.
– Ты лукавишь!
– А тебе-то что?
– А то, – говорю, – что лукавых девок я за девок не считаю, потому что у них на уме одно, и вообще – пока девушка не родит, она только хвостом вертит.
Хаза взглянула на меня с видом: «Ну-ну. Еще чему не научишь ли?». Я этот взгляд пропустить не мог и сказал:
– Чего ты на меня так смотришь?
– Да я и не смотрю.
– А чего не смотришь? – ухмыльнулся я.
– Это ты смотри.
Вот так Хаза! Зубки прорезались?
Отвечаю шуткой:
– Если стану смотреть, дырку на тебе просмотрю, ей-богу. Будешь с дыркой ходить!
Она рассмеялась. Я песню вспомнил:
– Не смейся, красавица, грусти моей. Судьба мне тяжелая, нет тяжелей.
Как хорошо! И костер, и ночь!.. Словно бы дома. И даже лучше!
– Чего– то куражит меня сегодня, – говорю я Хазе. – Добра не будет.
– Никто и не ждет.
– Ты это о чем?
Улыбка – змейкой, а глаза увела…
– Ты помалкивай лучше. Девкам слова не давали. Была у нас в таборе одна болтушка, так муж ей язык за нахальство отрезал!
– Ох, дело!
– Правда!
– Как же она гадать ходила?
Что за народ — цыгане? Как получилось, что расселившись по всему миру, они нигде не стали своими, везде остаются на особом положении? Как изменилась их жизнь в современной России, и чем отличаются новые цыгане от новых русских? Что такое цыганский закон, цыганская правда, цыганская мораль? Откуда идет поверье, что Иисус Христос разрешил цыганам воровать и обманывать людей? В этой веселой и лиричной книге самые невероятные приключения и судьбы описаны с этнографической достоверностью. С любовью, горечью и беспощадной честностью автор изображает сцены из жизни хорошо знакомых ему цыган, преимущественно котляров.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.