Формула всего - [80]
9. Под страхом телесных наказаний (плети, позорный столб) цыганам запрещается разговаривать на собственном языке как между собой, так и с кем бы то ни было.
9. Содержание сего декрета следует как можно быстрее распространить среди граждан Империи Хунедоара, в том числе и неграмотных, чтобы мой любимый народ мог скорее ознакомиться с изложенными тут параграфами и указаниями и приступил к выполнению оных со всей ответственностью, рвением и понятием.
Божьей Милостью и Народной Порукой да сбудется воля сия.
Его Императорское Высочество
Герцог Иосиф Карл Францех IX
руку приложил.
Да славится Священная Хунедоарская Империя ныне и присно и во веки веков.
Ну гибель, чавалэ!
Нету мне больше ни луны, ни солнца, ни травы, ни цветов… Простите цыгана, луна и солнце, трава и цветы! Был я вам самым верным другом, а теперь не могу я на вас смотреть. Злое горе ослепило мои глаза, перекрыло свет, стало, как подземелье.
Дэвлалэ-Дэвла! Чем моя жизнь перед тобой провинилась? Чем заслужил я такое дело? Где мои милые, добрые люди? Кто мне слово человеческое скажет? Буртя и Рябчик, старик и Воржа… Я же вас больше никогда не увижу!
Бессчастная доля! Кого любил – того не сберег. Протекло мое счастье, а ведь вот оно было – в руках держал! Ох, я бессчастный!.. Охватил меня ужас, и от него сделалось больней, чем от любой в жизни боли.
Ночь была черная – выколи глаз. И мысли такие же. Все к одному. Грех на мне страшный, а на помощь звать некого. Ну и не хнычь. Ну и не буду. Решил я повеситься. Выглядел сук у Вдовы потолще и говорю:
– Возьмешь меня замуж? Придется взять!
А веревки – нет. Я рубаху скинул, рукав скрутил и к сучку приладил. Затянул потуже. Как бы сук не обломился… Хорош я буду! Сапоги как гири. Снял я один и поставил рядом, а дальше вот что – прямо как был, так стою и смеюсь, в голос и громко, на одну ногу босый, на другую обутый! Как дурачок. Да и не дурак ли?.. В одном сапоге! Еще вешаться вздумал! Кому это надо? Никому не надо.
Кому это нужно?
Никому не нужно!
А была бы тут пропасть, чтоб шагнул и все, не снимая сапог, – я бы шагнул!
Кали траш, чавалэ!
Пришел я в разум, да пожалуй что не в свой, и пошел – лишь бы куда. Судьба бессчастная! Сил моих нет. Сел я на камень и горько заплакал. Слезы – дар божий. Отлегло немного. Что же мне делать? Как же мне жить? Муша говаривал: «Спроси у ветра». Как будто ветер что-нибудь знает! Муша, старик… Сколько лошадей мы с тобой сменяли! Сколько сказок ты знал! Я и половины сейчас не вспомню. Туда-сюда…
Ох, дело.
Успокой меня, березка. И осинка, успокой. Черный ворон, я не твой. Ай-нанэ-нанэ…
– Воржа? – позвал я тихо, а зачем – не знаю.
Закричали вороны. Они кружили, не отлетая. У них где-то рядом было гнездо. Мне стало не по себе. Я побрел, пока не набрел на пещеру с кладом. Клянусь конями! Первый раз в жизни мне было плевать на золото. Я туда полез не за ним.
– Воржа!..
Эхо молчало.
Может, не слышит?
– Во-оржа-а!
Ничего.
У меня волосы встали дыбом!
– Во-оржа-а!
– Ржаво-ржаво-ржаво-ржаво!
Так заухало – как из пушки! Со всех сторон! Уж на что я смелый человек, а тут испугался. Ну все не так! Никуда не деться! Видать, поделом. На роду, что ли, написано? Отчего ж не написано что-то другое? И напишут же всякое!
Я вернулся на торфяник. Мертвый окунь толкался в берег. Ветви смотрели вниз. Потом пошел дождик и все исчеркал. Я стал сырой и грязный.
– Бессчастный! Бессчастный! – кричали вороны.
Вот не знал, не гадал, а сам и попался. Видно, правы были наши старики. Их пустой суетой не обманешь. Они глубже смотрят. Белочка моя!.. Первая любовь. Первая жена. Мягкой ей земельки! Она погибла, и толк пошел – вот, мол, у Муши внук красивый да умный, а Богу поперек. Под шумок судили, в лицо не смели. Я бы за такое язык отрезал, да что в том проку? Убей правду – она воскреснет. Пропала Белка… Сколько лет прошло? Да сколько ни пройди!.. Я затопал ногами, закричал без голоса – до рези в глазах! И камнями швырялся, и деревья крушил.
Бессчастный! Бессчастный! Так понятно и просто, как трубой по виску. Кто меня выручит?
Во-оржа!.. Лебедь моя черная! С кем ты сейчас? Чем он лучше меня? Верно, тем, что он рядом, а я далеко. Ох, как далеко!.. Степь да степь. Я оглянулся вокруг и вижу – Дэвлалэ-Дэвла! Неужели это все для страданья? – и земля, и вода, и небо? Как ведро, чтоб носить в нем воду?
Ну уж дудки! Живым я не дамся! Не быть мне цыганом, если я что-нибудь не придумаю! Чего тут думать?!
Топором бы я вмиг управился, а с ножом пришлось повозиться. Лезвие тупое – вот-вот на хрясь; ну и пусть, ну и пусть! – зубами перегрызу! Ясно, Вдова? Последний день ты тут ветками машешь. Кто тебя сажал – тьфу сто раз на его могилу!
Я вошел в раж. Ствол был рыхлый, промозглый, а сок такой странный – с виду прозрачный, а ветром дунет – он коченеет замерзшим жиром, ни твердый, ни жидкий, белесый такой. Я сначала все морщился, пальцы оттирал, а потом привык. Режу да пилю. Ночь уж наступила, руки в кровяках. Смотрю, середка – труха с гнильем. Я спину разогнул, подналег всем телом, Вдова качнулась, и – э-эх, чавалэ! – повалил я ее!
Ай-нанэ-нанэ! Вот как я могу! Поломал на ветки, собрал костер. Занялось не сразу, но горело пышно.
Что за народ — цыгане? Как получилось, что расселившись по всему миру, они нигде не стали своими, везде остаются на особом положении? Как изменилась их жизнь в современной России, и чем отличаются новые цыгане от новых русских? Что такое цыганский закон, цыганская правда, цыганская мораль? Откуда идет поверье, что Иисус Христос разрешил цыганам воровать и обманывать людей? В этой веселой и лиричной книге самые невероятные приключения и судьбы описаны с этнографической достоверностью. С любовью, горечью и беспощадной честностью автор изображает сцены из жизни хорошо знакомых ему цыган, преимущественно котляров.
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.