Формула всего - [46]
Они вышли к развилке. Ржавый указатель был выполнен затейливо и со вкусом. Не цыган ли ковал?
– Смотри, коротышка, – произнес Драго. – Человек сделал дело, и оно осталось. А он ушел. Может быть, даже умер…
– Глухи наши уши, – отозвался Какаранджес.
– А дело стоит!
– Как стоит, так и ляжет.
Они повернули, куда было направлено острие указателя, и ни одна змея, ни один заяц не смели пересечь их дорогу, знаменуя беду. Тракт был пуст, как русло высохшей речки. Пеших им не встречалось. Крайне редко попадались подводы – такие медленные, что едва нагоняли путников, в том же раздражающем черепашьем темпе лениво опережали, а потом еще долго маячили впереди, поднимая пыль. Насколько отраднее было увидеть, как с горки на горку – весело и резво – катится навстречу удалая купеческая тройка!
распевал краснощекий купчик. Увидав Какаранджеса, он чуть не вывернул себе шею.
– Тпру! – натянул купец вожжи. – Ты кто такой? Гном?
– Я – Какаранджес! А гномы вымерли.
– Да кто их знает?!
– Барин, – обратился к хозяину тройки Драго. – Мы в Кучириц идем, а говорят, дорога эта объезжая. Не знаешь, как сократить?
Купчик задумался, а потом произнес:
– Спуститесь в овраг – там Васька валяется. Он пастух и все вам расскажет.
– А подсвечник не нужен? – снова влез коротышка и, к удивлению Драго, вытащил из мешка бронзовый канделябр. – За три золотых отдам!
– Росту в тебе мало, а жадности много, – покачал головой купец. – Такой и золотого не стоит.
– Не хочешь – не бери, только дешевле ты нигде не найдешь!
– Два золотых.
– Он твой.
Купец положил подсвечник рядом с собой и подобрал поводья:
– А что, цыган, нравятся тебе мои кони?
– Украл бы их, барин!
– Ха! – купцу понравился ответ цыгана. – Удачи тебе.
– А тебе в пять раз больше! Золота в судьбе! Все дороги с песней!
Купец лихо гикнул и умчался вперед, начав оборванную песню с того момента, на котором закончил:
Коротышка между тем спрятал деньги за пазуху, и Драго спросил у него с подозреньем:
– Откуда у тебя этот подсвечник?
– Как будто не знаешь?
– Ты учителя обокрал?!
– Ну да. А что тут такого?!
– Он же нас кормил, поил, пустил ночевать! Какой гаже поступил бы так же?! Теперь он ни одному цыгану верить не будет! Это… нехорошо.
– Вот еще выдумал. У него столько добра – гаже даже и не заметит.
– Все равно тебе это выйдет боком!
– Ерунда! Бог все видел и меня не покарал – значит, я прав!
– Нарвешься ты когда-нибудь, Какаранджес.
– А мне жизни не жалко! Хоть завтра в петлю – мне безразлично.
– Ну да. Подсвечник скинул – больше ничего на земле не держит!
– Ты рассуждаешь, как святоша, а не цыган!
– Что-о-о?! Голова с капустой! Брехучий хомяк! Чтоб ты репой подавился! – Драго вышел из себя в мгновение ока. Казалось, он сейчас разорвет Какаранджеса пополам, но это было всего лишь проявлением цыганского темперамента, не стесняющегося вспыхивать и по самым ничтожным поводам, тогда как на этот раз основания кипятиться у Драго были весьма серьезные – что подумает о нем Наиля?!
Коротышка сносил брань терпеливо, ожидая, когда гроза отлютует.
Наконец Драго устал ругаться и пошел молча. Компаньоны перешли через холм и спустились в пологую лощину. По ней растянулось коровье стадо. Подростки-подпаски играли в карты, а Васька-пастух, как справедливо заметил купчик, именно валялся, уложив рядом с собой незаряженную берданку. Он оказался весьма польщен, что потребовался хотя бы кому-то; пусть даже этот кто-то – простой цыган, а просьба, с которой он обратился, – сущий пустяк: показать короткую дорогу.
– Там дальше речка, – сказал пастух, – мельница старая. Перед ней отворотка направо. Увидишь сразу. Она в Волотеменский лес ведет. Лес пройдете – тут и Кучириц!
Не чувствуя ни усталости, ни тревоги, цыган с коротышкой отправились по подсказанному пути. Если бы Драго действительно владел даром пророчества, который столь часто и при этом ошибочно приписывают цыганам, он бы обязательно сделал крюк. Два крюка. Десять крюков! Лишь бы не соваться в Волотеменский лес.
Глава двенадцатая
Уважинэ састрэс да тэл гэра лэндэ на чупэ[64].
Мы уж три дня на новом месте. Город Мырвич большущий, за день не обойти. Отец говорит, что больше только Сурвань да Ушицк. Ярмарка здесь богатая. Граф сказал, что в этом месте всем работы хватит, и мы пробудем все лето.
И еще новость – тут уже стоит один табор. Табор Риченгиро, из рода цыгана по прозвищу Рич – Медведь. Они медведей водят. Только мы стоим ближе к реке, а Риченгиро прямо рядом с базаром. Двадцать шатров – заметный табор.
Медведчики лудильщикам не враги, а наши хоть потешаются над занятиями медведчиков, но к ним самим относятся уважительно, как к людям состоятельным. Ведь известно, что медведя поучить – он не меньше коня добудет.
А самая главная новость такая – деду Муше полегчало. Теперь не я ему песни пою, а он мне сказки рассказывает. Сколько он знает историй разных! Про цыгана и арбуз, про то, как дурака послали быка продавать, про купца лысого, про цыгана и красавицу гажи, и как цыган пошел жить к черту – и это только за сегодня! Я уж сказала Муше, чтоб отдохнул. А он потребовал стакан чаю, выпил, лоб рукавом отер и говорит:
Что за народ — цыгане? Как получилось, что расселившись по всему миру, они нигде не стали своими, везде остаются на особом положении? Как изменилась их жизнь в современной России, и чем отличаются новые цыгане от новых русских? Что такое цыганский закон, цыганская правда, цыганская мораль? Откуда идет поверье, что Иисус Христос разрешил цыганам воровать и обманывать людей? В этой веселой и лиричной книге самые невероятные приключения и судьбы описаны с этнографической достоверностью. С любовью, горечью и беспощадной честностью автор изображает сцены из жизни хорошо знакомых ему цыган, преимущественно котляров.
Семья — это целый мир, о котором можно слагать мифы, легенды и предания. И вот в одной семье стали появляться на свет невиданные дети. Один за одним. И все — мальчики. Автор на протяжении 15 лет вел дневник наблюдений за этой ячейкой общества. Результатом стал самодлящийся эпос, в котором быль органично переплетается с выдумкой.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.