Формула творения - [14]

Некоторое время они сидели молча, иногда посматривая друг на друга. Несмотря на презентабельную внешность и разносторонний ум, Артур всегда отличался некоторой бессознательной застенчивостью, не имевшей, впрочем, ничего общего с закомплексованностью. В прошлом у него, конечно, были женщины, но привитое с детства серьёзное отношение к людям, а также психологическая необходимость сначала привыкнуть к новому человеку, случалось, препятствовали проявлению с его стороны не только вульгарной фривольности, но и элементарной раскованности.

Молчание затягивалось, парень силился набраться смелости произнести хоть какую-нибудь дежурную любезность, как вдруг услышал приятный голос — девушка оказалась смелее его.

— Hi, do you speak Russia?[11] — приветливо, но без кокетства спросила она.

— Говорю, и даже с удовольствием. Тем более что при жизни за границей не слишком часто это приходится делать, — румянясь от смущения, но с облегчением оттого, что разговор всё же сделал первый оборот, произнёс Артур.

— В какой же стране вы живёте? — с небрежным любопытством поинтересовалась девушка.

— Боюсь, что не сумею вас удивить. Я из весёлой компании горячих финских парней.

— Ах, вот как, — чуть усмехнувшись, сказала она. — А в вас что-то от них есть. Во всяком случае, в плохом аппетите и отсутствии жажды вас не заподозрить. — Она игриво перевела взгляд на его полную с горкой тарелку и пару бокалов с разными винами.

— Да, кстати, меня зовут Артур, — с деланой лёгкостью представился он.

— Милана, — колдовские зелёные глаза, словно два омута, притягивали его.

— Очень приятно, — опьянённый красотой девушки молодой человек вежливо улыбнулся.

— Взаимно.

— Между прочим, я раскрыл секрет своего происхождения, а вот вы пока нет, — попробовал сострить Артур.

— Я русская, но живу в Стокгольме. Так уж получилось.

— Да, наша жизнь полна сюрпризов, русские теперь живут по всему свету. Давно вы в Швеции? — от сытного ужина, выпитого вина и присутствия красивой незнакомки Артур начинал слегка «плыть».

— Прилично. Но надоесть страна мне не успела. Особенно интересно было в начале, знаете ли, заграница, Скандинавия, процветание. И это после наших лихих девяностых, когда не имеешь представления, что будет завтра с тобой и с твоей страной. Потом всё как-то примелькалось, но всё равно я рада, что живу там. Дочка растёт, ей скоро в школу.

«Так, ясно», — с небольшим огорчением подумал Артур. А вдруг она ещё и замужем? Правда, обручального кольца не видать.

Девушка, словно угадав мысли Артура, сказала с грустью:

— Год назад я потеряла мужа, — потупив глаза, она ещё более похорошела. Затем, после короткой паузы, торопливо и словно оправдываясь в чём-то, добавила: — Мой покойный муж был хорошим человеком, я многим ему обязана.

— Да, да, конечно… Извините, — смущённому поэту стало неловко. Не зная куда деть глаза, он смотрел на расстилающийся за окнами ресторана морской пейзаж.

— Да нет, ничего. Время лечит, как это ни пошло звучит, — она немного помолчала. Затем, уперев подбородок в ладонь левой руки, чуть насмешливо спросила: — Ну а вы? Отдыхаете от многодетной семьи и чрезмерно заботливой жены в морском круизе?

— Что вы, даже и близко нет. Я из породы застоявшихся холостяков, поэтому в свои тридцать шесть лет совершенно свободен, — в голове парня почему-то мелькнуло нелепое продолжение: «как орёл в облаках». Артур пытался развеселить себя, чтобы выглядеть естественнее. Ему очень хотелось понравиться этой молодой женщине. «Интересно, а сколько ей лет? Наверное, моложе меня». С наигранной бравурностью он произнёс:

— Знаете, холостяцкий образ жизни похож на солёный огурец с водкой: приятно немного выпить и закусить, но нужно вовремя остановиться. Да и похмелье не дремлет.

— Похмелье не дремлет всегда, но вы, по-моему, владеете собой, — смеясь, она казалась ему ещё милее. Когда-то парень вычитал, что если человеку приятно слышать чей-то смех, то это свидетельствует о лёгкости взаимопонимания с его обладателем. Утопая в ласковом лучистом взгляде, рассматривая аристократически правильные и одновременно трогательно-нежные черты женского лица, он ни минуты не хотел сомневаться, что всё это так.

— Знаете, мы всё-таки на Западе. Может, будем на «ты»? пошёл в наступление Артур.

— Конечно, я сама хотела предложить, — легко согласилась она.

— Помнишь свои первые впечатления о вожделенном забугорье? — спросил Артур.

— Я приехала в Швецию восторженной и наивной восемнадцатилетней девчонкой через год после знаменитого российского дефолта и была уверена, что попала в рай, — пальцы Миланы в задумчивости слегка вращали ножку изящного фужера.

«Так, ей примерно 31 или 32 года. Нормально. Ну а выглядит и того моложе», — натренированный за годы обучения на философском факультете ум молодого учёного мимоходом решил поставленную задачу, хотя возраст при такой внешности немного значил для него.

Ты меня превзошла, я прожил в Финляндии двенадцать лет. Что же касается заграничной жизни, то она, по-моему, подобна бутерброду: мазана маслом только с одной стороны, а именно с внешней, — с иронией заметил Артур.

— Суда по твоему куску хлеба, скучающему в тарелке, то она намазана чёрной икрой и вдобавок с обеих сторон.