Формула - [2]

— Татьяна Петровна, я все понимаю, но… Если мы его не возьмем, кто еще ему поможет? Или вы не хотите его брать только потому, что у него нет прописки и крыши над головой?

— Страховки у него, между прочим, тоже нет!

— Татьяна Петровна! Дайте спокойно покурить, а?

Заведующая поджала губы и, резко развернувшись, ушла.

Сивяков выкурил одну сигарету, потом — другую.

Вернулся в приемное отделение.

Ни на кого не глядя, подошел к каталке.

Пощупал у бомжа пульс, опять пропальпировал живот, посмотрел язык.

И лишь потом спросил:

— Ну что, Коля, решил?

Вместо ответа на этот вопрос бомж вдруг принялся зачем-то рассказывать о себе, причем весьма многословно. Как он работал шофером, как у него была семья, как его уволили под всеобщее сокращение. Как он потерял всё и почему ему теперь незачем и не для кого жить…

Сивяков рассеянно слушал, качая головой. Ему было ясно, что в данном случае в разговорчивости пациента нет ничего хорошего. Видимо, начинается эйфория, а это верный признак того, что перитонит прогрессирует. Еще немного — и Николая действительно не спасти…

Сивяков поднялся со стула, отвел в сторонку Татьяну Петровну:

— Хлороформ у вас имеется?

— Ну, а как же? А что вы задумали, Алексей?

— Буду его оперировать.

— Без его согласия?!

— Почему — без согласия?

— Ну, он же не сказал, что согласен!

— Но уже и не говорит, что отказывается.

— Так поставьте вопрос в лоб! Да — да, нет —  нет…

— Не буду я его спрашивать, Татьяна Петровна. Вы же видите: он не в себе. Не соображает, что несет… Поэтому будем считать, что он — без сознания!

— Ой, Леша, Леша!.. Зачем вы идете на такое нарушение? Он же действительно не хочет больше жить. Так что ж вы за него решаете, жить ему или умереть?

— Татьяна Петровна, я работаю врачом уже пятнадцать лет. И если беспрепятственно дам человеку умереть в моем присутствии, то больше не смогу работать. Это понятно? Всё, давайте вату с хлороформом. Только сильный раствор не делайте, потому что ему еще потребуется алкогольная детоксикация…

* * *

Через несколько часов Николай, приведенный усилиями медперсонала из бомжеского состояния в более-менее божеское, лежал на операционном столе и уже не возражал против операции: он потерял сознание еще до наркоза.

Перитонит быстро прогрессировал, и Сивяков знал: еще немного — и экзотического пациента уже не спасти. Время шло на минуты…

Дав последние указания медсестрам, Алексей прошел в умывальную при операционной и принялся мыть руки.

Тут-то с ним и произошло нечто странное, во что он никогда бы не поверил, если бы это не случилось с ним самим.

Едва он намылил руки, как в голове его, перебивая мысли о предстоящей операции, прорезалось абсолютно неподходящее в данный момент слово. Оно повторялось снова и снова, как прилипчивый мотивчик попсовой песенки:

«Антигравитация… Антигравитация… Антигравитация!..»

«Что за ерунда?! — с досадой подумал Сивяков. — При чем здесь какая-то антигравитация?»

И тут же явственно услышал нечто, что никак не могло быть его собственными мыслями:

«Значит, ты слышишь меня? Слышишь?!.. Ну, наконец-то!.. Я так рад, что хоть один человек меня услышал! Боже, как мне повезло!»

Голос, который звучал в голове Сивякова, был тихим, но вполне разборчивым. Самое странное — что он был лишен каких-либо признаков, по которым его можно было бы отнести к голосу чужого человека. Это было именно то, что обычно называется «внутренний голос», когда человек мысленно разговаривает — или притворяется разговаривающим — с самим собой.

«Блин! — мысленно ругнулся Сивяков. — Звуковых галлюцинаций мне сейчас только не хватало!»

И тут же непонятно как и откуда  «услышал» в ответ:

«Не пугайся, друг,  но это не галлюцинация. Я полагаю, что между нами установилась мысленная связь».

Чтобы устоять на внезапно ослабевших ногах, Сивяков вцепился намыленными руками в край раковины и вгляделся в свое отражение в зеркале. Лицо было бледным, но в целом выглядело весьма сносно, если учесть хроническое невысыпание.

«Телепатия, что ли?» — подумал Сивяков.

«Видимо, она самая, — откликнулся невидимый собеседник. — Но сейчас это не столь важно…»

Однако Сивяков все еще не был готов поверить в чудеса:

«Нет-нет, этого не может быть! Такое бывает только при белой горячке или после дозы дури. Но ведь я-то — не алкаш и не наркоман!.. Может, по мне психушка плачет?»

«Успокойся, приятель. Поверь: то, что мы с тобой общаемся, — реальный факт. Лучше выслушай меня…»

«А ты, вообще, кто такой? И как ты сумел проникнуть в мою башку?»

«К сожалению, у меня слишком мало времени, чтобы рассказывать о себе. Если бы ты знал, каких усилий мне стоит поддерживать наш ментальный контакт!.. Я слишком долго искал того, кто откликнется на мой зов, чтобы терять время на ненужные расспросы!. Поэтому буду краток. Дело в том, что я — физик и сделал одно важное открытие, касающееся антигравитации. Однако так сложилось, что я не могу сделать это открытие достоянием человечества иначе как через телепатическую связь, а она может оборваться в любой момент. Я думаю, в нашем распоряжении всего несколько минут… Вот почему важно, чтобы ты меня выслушал, не задавая лишних вопросов… Но прежде я хотел бы знать, с кем имею дело.»