Формальные письма к Нине - [21]

— Не понял. Возьми в библиотеке книжку и прочитай, если хочешь узнать, что там дальше будет. Подумаешь, проблема!

— Нет, нельзя. Все дело в том, что ребята программисты очень плохо читают, запинаются, интонацией не владеют, а иногда и вовсе слова путают. Для абсурдистской пьесы, а «Носорог» пьеса абсурдистская, это такое приобретение, такое приобретение, что просто дух захватывает. Благодаря их нескладному бормотанию в пьесе обнаруживаются такие философские прозрения, которые в гладко напечатанном тексте ни за что не обнаружишь! Очень не хочется пропускать. Может быть я что-то такое о жизни своей узнаю, что изменится она самым замечательным образом. Разве можно такую возможность терять?

Хотелось Федотычу сказать этому придурку на букву «м» — менеджеру-шменеджеру, что отказ погонять мячик перевернет его жизнь еще быстрей. Да передумал. Не хватало еще менеджера уговаривать. Надеялся Федотыч, что передумает Гаврилов, но тот на корт так и не пришел.

Через несколько дней Федотыч пригласил бухгалтера Титову слетать на пару дней в Париж. Вроде бы как в командировку, естественно, за счет фирмы. Но Титова отказалась, не захотела пропустить чтение пьесы «Носорог».

— Дура, ты, дура, — посетовал Федотыч, но склонить бухгалтера Титову на халявный отдых так и не сумел.

В пятницу стало окончательно ясно, что с этой пьесой не все в порядке. Может быть, даже с идеологической точки зрения — получается, что прослушивание ее мешает устанавливать в фирме правильные рабочие отношения, мешает служащим работать как положено. Негативно сказывается на производительности труда. Для людей деньги перестают быть главным в жизни. Фомка, человек проверенный, десять лет в бизнесе, правая рука, можно сказать высказался удивительнейшим образом:

— Гробим город ради наших говенных денег, не мы его строили, не нам его и перестраивать.

— Это в «Носороге» написано? — спросил Федотыч.

— Да.

Вот и решил Федотыч, что пора ему лично прослушать несколько сцен из этой загадочной пьесы. Крадучись, он проник в помещение во время читки и увидел полтора десятка напряженных затылков. Невнятные голоса компьютерщиков громыхали в вязкой тишине. Федотычу показалось, что уши собравшихся вздрагивают на удивление согласованно, будто к ним привязали веревочки и в нужные моменты одновременно дергают.

Он прислушался. История оказалась очень простой. Носорог пробегал по улице и раздавил кошку. Он не обратил внимания на это досадное происшествие, короче говоря, не заметил. С кем не бывает? А действующие персонажи пьесы заметили и возмутились. Это понятно, гражданские права кошки были грубо нарушены. Только жалобы подавать было некому, носороги совершенно не понимали по-человечески. Большинство несчастных персонажей пьесы быстро догадались, что выбор у них оскорбительно мал. Так что, пока не раздавили, нужно было быстро записываться в носороги, чтобы впредь можно было самим безнаказанно давить зазевавшихся кошек и людей. Но нашлись и такие, кто не пожелал обзаводиться толстой носорожьей кожей, уверенностью и целеустремленностью этих почтенных зверей, их оригинальной грациозностью и своеобразным чувством ритма. Только бы не давить дурацких кошек и дурацких праздношатающихся людей.

И вот тут Федотыч неожиданно для самого себя загрустил. В голову ему пришло, что Фомка, менеджер Гаврилов и бухгалтер Титова считают, что он — Федотыч — и есть главный в фирме носорог. Новый носорог. Давил ли он кошек? А кто его знает, «мерс» кошку под себя подомнет, даже и не заметишь. Это жизнь. Впрочем, зачистка точек для застроек мало чем отличается от раздавливания кошки. Все дело в том, что настоящие носороги не замечают побочных разрушительных результатов своей деятельности. А не замечают потому, что сюсюканья человеческие оставляют их равнодушными. Это как раз понятно. Бежит носорог по своим делам, задевает бедром постройки, вот они и рушатся. Но носорогу нет до этого дела, поскольку повреждения не приносят выгоды и не мешают ее получать, то есть совершаются вне его жизненных принципов. Именно поэтому они носорогу безразличны.

«Совсем как мне, — подумал Федотыч обречено, — когда я ради денег уничтожаю скверы, детские площадки, городские достопримечательности. Почему, спрашивается, я никогда не замечал этого? Почему мне в голову не приходило, что об этом нужно думать? Если бы не пьеса, я ни за что не догадался, что из-за такой ерунды нужно переживать. Это надо же — носорогом обозвали!»

Вечером он спросил у Фомки:

— За что ты не любишь носорогов?

— Они давят кошек и не замечают этого. А это значит, что они не люди.

— Я стану носорогом, если снесу оранжерею в Таврическом саду?

— Да. Станешь. Только ты уже и так давным-давно носорог.

Федотыч хотел спросить, как он об этом догадался. Но промолчал. И так понятно. Об этом говорится в пьесе человека по фамилии Ионеско.

Ну и как тебе фантастика? Мне пришла в голову неожиданная мысль, а что если собрать мои письма к тебе и представить как малохудожественный текст. В том смысле, что он, пожалуй, скорее литературоведческий.

Возможным это станет, естественно, если ты дашь согласие на публикацию. Я бы мог прикинуться валенком и воспользоваться этим материалом, не спрашивая твоего разрешения, но что-то непонятое внутри заставляет поинтересоваться твоим мнением. Мне почему-то (этот психологический выверт я не способен объяснить никак) хочется заполучить твое одобрение. Почему бы тебе не похвалить меня? Или, если идея покажется тебе не заслуживающей внимания, в легкой ненавязчивой форме не отвлечь меня от ее реализации? С нетерпением жду твоего решения.