Форма жизни - [25]
Эти слова в принципе подразумевают простейших, амеб и инфузорий. Для большинства людей их жизнь – малоприятное копошение под микроскопом. Для меня же, познавшего небытие, это все же жизнь, требующая к себе уважения. Я полюбил эту форму жизни и тоскую по ней. Переписка работала как размножение простым делением: я посылал Вам крошечную частицу живой материи, Вы читали, и она удваивалась, Ваш ответ ее еще больше умножал, и так далее. Благодаря Вам мое небытие наполнялось каким-никаким культуральным бульоном. Я купался в питательной среде наших с Вами слов. Есть наслаждение, которому нет равных: иллюзия смысла. Пусть смысл рожден из лжи, это ничуть не умаляет блаженства.
Наша переписка возобновилась после перерыва, равного ее продолжительности. Будет ли хорошо по-прежнему? Теперь, когда я говорю Вам правду, породит ли она форму жизни? Не уверен. Как Вы сможете впредь мне доверять? И даже если Вы по великодушию все еще на это способны, что-то сломалось во мне: я ведь никогда не забывал, что лгу, но как же мне нравилось верить в эту ложь, когда я писал ее. Вы писатель, для Вас это не новость. А я, неофит, до сих пор опомниться не могу: самым ярким событием в моей жизни был разделенный вымысел, автор которого – я.
Теперь мой вымысел разоблачен. Вы знаете печальную правду. Заключенный может бежать даже из-под самого усиленного надзора. Но нечего и помышлять о побеге, когда тюрьма – твое собственное заплывшее жиром тело. Похудеть? Не смешите меня. Во мне без малого 200 килограммов. Почему бы не разобрать египетские пирамиды, если на то пошло?
И вот я хочу спросить у Вас: буду ли я жить?
Искренне Ваш
Мелвин Мэппл
Балтимор, 27/02/2010
Последняя строчка этого письма повергла меня в панику. Безумие Мелвина, должно быть, оказалось заразным: я немедленно купила билет на самолет до Вашингтона. Узнать координаты Мэппла через международную справочную службу не составило труда. Прикинув разницу во времени, я набрала номер. Мужской голос в трубке пропыхтел:
– Амели Нотомб, неужели?
– Вы, кажется, бежали к телефону.
– Нет. Он у меня под рукой. Надо же, с ума сойти, вы мне позвонили!
Мелвин говорил, тяжело дыша, будто запыхался. Должно быть, ожирение виновато.
– Я прилетаю в аэропорт Вашингтона одиннадцатого марта в четырнадцать тридцать. Я хочу с вами увидеться.
– Вы прилетите ко мне? Я тронут. Я встречу вас в аэропорту. В Балтимор мы поедем на поезде вместе.
Я поспешно положила трубку: боялась передумать. Безрассудные поступки – мой конек, поэтому я приказала себе до поры выкинуть из головы поездку, чтобы не было искушения ее отменить.
Голос Мелвина по телефону показался мне счастливым.
Перед самым отъездом от американца пришло письмо. Я взяла его с собой, чтобы прочесть в самолете.
Дождавшись, когда «Боинг-747» взлетит, чтобы уж точно не сбежать, я вскрыла конверт.
Дорогая Амели,
Вы приедете ко мне. О таком подарке я не мог и мечтать. Вряд ли Вы делаете это для всех Ваших корреспондентов, тем более для тех, кто живет так далеко. Да что я говорю? Знаю ведь, что я единственный, ради кого Вы летите через океан. Я тронут до глубины души.
И все же я спрашиваю себя, что такое в моем письме Вас на это сподвигло? Возможно, сам того не сознавая, я манипулировал Вами, давил на жалость, и мне немного стыдно. Но, в конце концов, что сделано, то сделано. И я рад.
Как я Вам уже сказал по телефону, я встречу Вас в аэропорту имени Рональда Рейгана. Знайте, что для меня это событие исключительное. Почти десять лет я не покидал Балтимор. Я говорю «Балтимор», а надо бы уточнить: я не покидал мою улицу. И даже теперь я не все сказал. Я вообще в последний раз вышел со склада шин в день президентских выборов, 4 ноября 2008-го: ходил голосовать за Обаму. К счастью, это было недалеко, в конце улицы. И все равно прогулка меня чуть не убила, я вернулся насквозь мокрый, как будто на дворе было жаркое лето. Идти трудно, но это еще полбеды: пот прошибает от любопытных взглядов. Да, эпидемия ожирения в Америке еще не отучила людей на нас таращиться. Не пора ли избрать президента весом 150 кг?
Короче, встретить Вас в Вашингтоне – это будет для меня целая экспедиция. Только не думайте, что я жалуюсь, этого еще не хватало, Вы-то ведь океан пересечете, чтобы повидать меня. Нет, я только хочу сказать, что вполне понимаю, какое это важное событие. Ничто на свете не может помешать мне быть 11 марта в 14:30 в аэропорту. У Вас есть мое фото, так что Вы меня узнаете.
Вы не уточнили, сколько собираетесь здесь пробыть. Хорошо бы подольше. Если захотите остановиться у меня, я уже попросил мать приготовить для Вас мою бывшую комнату.
Жду Вас.
Искренне Ваш
Мелвин Мэппл
5/03/2010
Это письмо мне понравилось. Я оценила фразу «…сам того не сознавая, я манипулировал Вами, давил на жалость» – приятное разнообразие после бесчисленных «надеюсь, Вы не думаете, что я хочу Вас разжалобить», которыми мои корреспонденты завершали пространные повествования о том, как их в детстве били и истязали изверги-родители.
По своему обыкновению, я постаралась занять место у иллюминатора. В самолете я всегда сижу, прилипнув носом к стеклу: каждое облачко мне интересно. Но на этот раз погрузиться в созерцание небесного пейзажа не удавалось. Что-то занозой сидело в мозгу.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии Претекстат Tax близок к смерти. Старого затворника и человеконенавистника осаждает толпа репортеров в надежде получить эксклюзивное интервью. Но лишь молодой журналистке Нине удается сделать это — а заодно выведать зловещий секрет Таха, спрятанный в его незаконченном романе…
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
«Страх и трепет» — самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.В основе книги — реальный факт авторской биографии: окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками.
Любить так, чтобы ради любви пойти на преступление, – разве такого не может быть? А любить так, чтобы обречь на муки или даже лишить жизни любимого человека, лишь бы он больше никогда никому не принадлежал, – такое часто случается?Романы Амели Нотомб «Преступление» и «Ртуть» – блестящий опыт проникновения в тайные уголки человеческой души. Это истории преступлений, порожденных темными разрушительными страстями, истории великой любви, несущей смерть.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
Знаменитый писатель, давно ставший светским львом и переставший писать, сатанист-подкаблучник, работающий на мебельной фабрике, напористый нувориш, скакнувший от темных делишек к высшей власти, поп-певица – ревностная католичка, болгарский шеф-повар – гипнотизер и даже советские спортсмены, в прямом смысле слова ушедшие в подполье. Что может объединить этих разнородных персонажей? Только неуемная и язвительная фантазия Амманити – одного из лучших современных писателей Европы. И, конечно, Италия эпохи Берлускони, в которой действительность порой обгоняет самую злую сатиру.
Маленький университетский городок в Альпах охвачен ужасом: чудовищные преступления следуют одно за одним. Полиция находит изуродованные трупы то в расселине скалы, то в толще ледника, то под крышей дома. Сыщик Ньеман решает во что бы то ни стало прекратить это изуверство, но, преследуя преступника, он обнаруживает все новые жертвы…
«Мир глазами Гарпа» — лучший роман Джона Ирвинга, удостоенный национальной премии. Главный его герой — талантливый писатель, произведения которого, реалистичные и абсурдные, вплетены в ткань романа, что делает повествование ярким и увлекательным. Сам автор точнее всего определил отношение будущих читателей к книге: «Она, возможно, вызовет порой улыбку даже у самого мрачного типа, однако разобьет немало чересчур нежных сердец».
Любовь живет три года – это закон природы. Так считает Марк Марронье, знакомый читателям по романам «99 франков» и «Каникулы в коме». Но причина его развода с женой никак не связана с законами природы, просто новая любовь захватывает его целиком, не оставляя места ничему другому. Однако Марк верит в свою теорию и поэтому с затаенным страхом ждет приближения роковой даты.