Фонарь под третий глаз - [3]

— Кажется, оно!

Выяснять, что такое «оно», я не стала, но обрадовалась при мысли, что испытание контейнером закончилось. Очень, знаете ли, хотелось поскорее оказаться дома, в ванной, до краев наполненной ароматной пеной. Одежду, скорее всего, придется выбросить, потому что этот мерзкий запах никакие суперсовременные стиральные порошки и прочая химия уничтожить будут не в состоянии.

Мы с Маруськой начали выбираться из мусора, но тут во двор въехала машина, озаряя округу проблесковыми маячками, и остановилась в нескольких метрах от контейнера.

— Менты! — сморщилась подружка. — Придется теперь здесь отсиживаться. Принесла их нелегкая! Иной раз и не дождешься, а тут явились, типа — работают! Тьфу!

Я представила, сколько придется отсиживаться в этом «убежище», и негромко застонала. И чего меня понесло на вечернюю прогулку? Сидела бы дома, за компьютером, уничтожая одного за другим симпатичных червячков… ох, чует мое сердце, добром эта история не кончится!

Прибывшие милиционеры трудились в поте лица. Через дырку в стенке контейнера я видела, как они нехотя подошли к телу парня, малость повздыхали, и один из них сокрушенно покачал головой:

— Еще один «висяк». Юра, вызывай оперов, а я попробую найти свидетелей, хотя, чувствую, это будет нелегко…

За моей спиной заворочалась Манька.

— Ш-ш-ш! — приложила я палец к губам. — Не дергайся, Марусь, услышат же!

— Не могу, я в туалет хочу!

— Кто ж тебе мешает?

— Воспитание. И еще, кажется, я сейчас чихну.

Вы не поверите, но она таки чихнула. Храбрый милиционер, уныло изучавший убитого юношу, подпрыгнул на месте, схватился за автомат, висевший на плече дулом вниз, и испуганно выкрикнул:

— Стой, стрелять буду!

Я напряглась, изо всех сил пытаясь внушить стражу порядка, что, кроме мусора, в контейнере никого нет. Ну, может быть, еще парочка котов. Однако милиционер внушению не поддался. Он позвал своего приятеля и велел:

— Юрок, глянь, кто там, в мусорке.

— Сам гляди, — отозвался напарник. — Оттуда воняет, как из общественного туалета.

— Давай, давай! Я старше по званию. Ты должен выполнять распоряжения руководства.

Выразив свое мнение насчет приказов руководства, Юрок тем не менее полез штурмовать контейнер, и вскоре мы с Маруськой имели честь лицезреть физиономию милиционера:

— Здрассти… — подобострастно кивнула Манька и еще раз оглушительно чихнула.

Снизу послышался нетерпеливый голос второго милиционера:

— Ну, что там?

— Тут две бомжихи, но какие-то странные…

— Давай их сюда, разберемся.

Мы с Маруськой опечалились, но покорно полезли наружу. Честно говоря, я уже немного освоилась в контейнере и покидать надежное, как мне казалось, убежище, чтобы попасть в лапы блюстителей порядка, особого желания не испытывала.

Менты в количестве двух человек разглядывали нас с выражением брезгливости на лицах. Я, в свою очередь, изучала их. Первый милиционер, заявивший о своем статусе начальника, оказался невысоким и плотным и чем-то неуловимо походил на известного американского комика Денни де Вито. На плечах дяденьки лежали погоны с двумя маленькими звездочками. Юрок являл собой полную противоположность коллеге: невообразимо худой, высокий, с ушами, торчащими перпендикулярно черепу. На погонах этого представителя власти я заметила три параллельные друг другу полоски.

Де Вито окатил нас презрительным взглядом, свел брови на переносице и привычно-суровым тоном потребовал:

— Предъявите документы, гражданочки!

— А нету, — широко улыбнулась Манька, хотя забавного в данной ситуации было мало.

— Я ж говорю, бомжихи! — обрадовался Юрок.

— Разберемся, — еще больше насупился де Вито.

Я затосковала, предчувствуя трудную ночь, однако разбираться с нами этой колоритной парочке не пришлось. Во двор, гремя всеми своими железяками, въехала потрепанная жизнью «Волга». Из нее выскочили еще двое дядек, но, в отличие от предыдущих, они были одеты в гражданскую одежду.

— Что тут у вас? — подходя к нашей живописной группе, спросил новенький. Вопрос оригинальностью не отличался, оттого я презрительно скривилась.

Любопытный мужчина обладал выдающимся животиком и абсолютно лысой головой. Выглядел он настолько смешно и нелепо, что Манька, не удержавшись, глумливо хрюкнула:

— О, любимый натурщик Фаберже прибыть изволили!

Я толкнула подругу локтем. В данной ситуации ее длинный язык мог сослужить нам плохую службу.

«Начальник»-милиционер довольно толково объяснил приехавшим, «что у них тут». Натурщик Фаберже внимательно выслушал, потом подозрительно сузил глаза и мрачно поинтересовался:

— Значит, документов у вас не имеется?

— Мы гулять шли, а не в ЗАГС, — пожала плечами Маруська.

— Угу. И часто вы гуляете в мусорных контейнерах?

— Крайне редко, практически в первый раз. Я колечко золотое туда уронила, вот и пришлось окунуться, так сказать, в самую грязь.

Что-то мне подсказывало — дядька нам не верит. Он ухмыльнулся, буркнул «ну-ну» и велел ментам отвезти нас в отделение для дальнейшей беседы. Я слегка озадачилась, пытаясь понять, что значит это «ну-ну». Хорошо это для нас или плохо? Манька тоже притихла и до самого отделения молчала, дрожа от волнения.

Следующие два-три часа я помню смутно: душная камера с бетонными стенами, деревянным подиумом и зарешеченным окошком под самым потолком. Веселый интерьерчик скупо освещался мутной лампочкой, тоже забранной решеткой. В тесном помещении отвратительный запах, распространяемый нами, ощущался еще явственнее. Потом нам задавали бесчисленное количество вопросов, из которых самым приятным был: «Ваши фамилия, имя, отчество». Дальше — хуже: дата рождения; потом самый неприятный: что мы делали на месте преступления и не заметили ли чего-нибудь интересного? Как законопослушные гражданки, мы говорили только правду: мол, искали колечко, услышали выстрелы, испугались и затаились. Примет преступников не запомнили, потому что сидели тихо и не высовывались. В конце концов нас отпустили, благословив на прощание предупреждением о том, что в ближайшее время покидать город нам крайне нежелательно. Я несказанно обрадовалась: теперь мысль о поездке в Питер больше не будет терзать мою подружку.