Фокусник из Люблина - [60]
Эпилог
1
Прошло три года. У Эстер в передней комнате стоял гомон: она, а с ней две ее помощницы клали последние стежки на подвенечное платье. Платье было столь пышным, а шлейф — такой длинный, что оно занимало весь рабочий стол у Эстер, а девушки — те суетились, как гномы, делающие доспехи для великана. Одна сметывала, другая стучала на машинке, а Эстер управлялась с утюгом, то и дело пробуя его пальцем. И все время брызгала водой из кружки на то место, которое собиралась прогладить. Эстер даже в жару не потела, так она была устроена, но сейчас у нее от напряжения выступили на лбу капельки пота. Что может быть хуже, чем прожечь дыру на свадебном платье? Одна подпалина — и вся работа насмарку! Ее черные, как вишни, глаза глядят внимательно. Маленькая ручка, узкое запястье — несмотря на это, она крепко держала утюг. Нельзя прожечь дырку!
Снова и снова выглядывала она в окошко, выходящее во двор. Небольшое каменное сооружение: тюрьма — так Эстер о нем думала, стояло здесь уже более года, а она все не могла привыкнуть. Иногда случалось, на мгновение лишь, что она забудет случившееся и представит себе, будто пришел праздник Кущей, и во дворе шалаш из ветвей и зелени. Как и положено в такие дни. Вообще-то обычно она прикрывала это окно занавеской, но сегодня нужно было много света, и солнце светило в комнату. Три прошедших года состарили Эстер. Под глазами — сеточка морщин, на широком лице — стойкий перезрелый румянец. На голове, как обычно, платок, но теперь в волосах гораздо больше седых прядей, чем черных. Только глаза остались молодыми: по-прежнему блестели, как спелые вишни. Сколько всего пережила она за прошедшие годы — от этого болело сердце. Да и сегодня на душе нелегко. Однако Эстер смеялась и шутила со своими помощницами: обычные добродушные шутки, подтрунивание над женихом и невестой. Девушки иногда понимающе переглядывались. Не простая тут швейная мастерская. Ни на минуту не забыть об этом маленьком домишке с узким оконцем без двери. Там теперь находился Яша-кунцнмахер, или же, как теперь его называли, Яша-затворник, кающийся грешник.
Сначала в городе поднялся необычный переполох. Реб Абрахамле Эйгер вызвал Яшу к себе и предостерег: не еврейское это дело! Правда, было: один еврей в Литве замуровал себя, но настоящий польский еврей не позволит себе такое! Мир создан для того, чтобы проявлять свободную волю, и сыны Адама должны постоянно выбирать между добром и злом. Почему это надо замуровать себя? Закупорить в каменном мешке? Назначение жизни — свобода и воздержание от зла. Человек, лишенный свободной воли, подобен трупу. Но Яшу было не так-то легко разубедить. За те полтора года, что провел в покаянии и воздержании, многому Яша научился. Нанял учителя, чтобы изучать Мишну, Гемару[44], Мидраши[45], даже Зогар[46], и теперь приводил рабби примеры — было много святых, которые сами себя ограничивали из страха, что не смогут противиться искушению. Разве не был святым тот, который выколол себе глаза, чтобы не видеть свою госпожу-римлянку? Разве не поклялся еврей из Шебрешина молчать, боясь произнести хоть слово клеветы? Разве не притворялся слепым клезмер из Ковеля, чтобы только не смотреть на жену другого, на протяжении целых тридцати лет? Суровые законы не служат защитой от греха — человек слаб… Молодые люди, которые присутствовали при Яшиных дебатах с рабби, продолжали обсуждать все это и потом. Трудно было поверить, что за полтора года этот шарлатан, этот вольнодумец смог переварить так много Торы. Рабби спорил с ним как с равным. Но Яша оставался тверд в своем решении. В конце концов рабби возложил руки ему на голову и благословил: «Поступок твой да послужит к славе Господней. Да поможет тебе Всемогущий!» И он одарил Яшу — подарил ему медный подсвечник, чтобы тот мог жечь свечу по ночам и в ненастные дни.
По трактирам да шинкам Пяска и Люблина много судили и рядили о том, как долго продлится Яшино добровольное заточение. Кто давал ему месяц, кто лишь неделю. Даже городские власти обсуждали это событие — начальство не знало, насколько законны Яшины действия. Уже и губернатору доложили. Сам Яша спокойно посиживал в кресле посреди двора, наблюдая, как работают каменщики, а в дом к нему и Эстер стекались сотни любопытных, желающих поглазеть на это. Дети залезали на деревья, усаживались на конек крыши. Благочестивые евреи выходили вперед, чтобы побеседовать с Яшей, обсудить, почему он это делает. Набожные женщины тоже говорили с ним, пытаясь убедить отказаться от своих намерений. Эстер плакала, взывала к нему, к его жалости и благоразумию — до того, что охрипла. А еще вместе с несколькими женщинами она отправилась на кладбище, чтобы измерить, какой длины бывает могила, — она хотела пожертвовать свечу такой длины похоронному братству: надеялась, что души святых праведников, глядя на такой дар, может, повлияют на ее мужа, и он переменит решение. Не должен он так делать, ведь она тогда будет все равно что агуна — покинутая жена, хотя ее муж будет здесь, на расстоянии протянутой руки. Но не помогали ни праведники, ни горестные ее стенания, ни угрозы — все напрасно. Стены маленького домика росли день ото дня. Яша определил размеры домика: не более четырех локтей в длину и столько же в ширину. Он отрастил бороду и пейсы, накладывал тфилин, надел талес, долгополый лапсердак и атласную ермолку. Пока каменщики работали, он сидел с книгой в руках и бормотал молитвы. Там, внутри, нет даже места для кровати. Только нары, соломенный тюфяк, стул, крошечный столик, плед, чтобы накрываться, медный подсвечник, подаренный рабби, кувшин с водой, несколько святых книг — да еще лопата, чтобы закапывать экскременты, и ковшик для омовения рук. Росли стены, громче становились причитания Эстер. Яша сердился на жену:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Американский писатель Исаак Башевис Зингер (род. в 1904 г.), лауреат Нобелевской премии по литературе 1978 г., вырос в бедном районе Варшавы, в 1935 г. переехал в Соединенные Штаты и в 1943 г. получил американское гражданство. Творчество Зингера почти неизвестно в России. На русском языке вышла всего одна книга его прозы, что, естественно, никак не отражает значения и влияния творчества писателя в мировом литературном процессе.Отдавая должное знаменитым романам, мы уверены, что новеллы Исаака Башевиса Зингера не менее (а может быть, и более) интересны.
Роман "Шоша" впервые был опубликован на идиш в 1974 г. в газете Jewish Daily Forward. Первое книжное издание вышло в 1978 на английском. На русском языке "Шоша" (в прекрасном переводе Нины Брумберг) впервые увидела свет в 1991 году — именно с этого произведения началось знакомство с Зингером русскоязычного читателя.
«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».
«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».
«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».
«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».
Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...
Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.
Мишель Турнье не только входит в первую пятерку французских прозаиков, но и на протяжении последних тридцати лет является самым читаемым писателем из современных авторов — живым классиком. В книге «Пятница, или Тихоокеанский лимб» Турнье обращается к сюжету, который обессмертил другого писателя — Даниеля Дефо. Однако пропущенный сквозь призму новейшей философии, этот сюжет не просто переворачивается, но превращается в своего рода литературный конструктор, из которого внимательный читатель сможет выстроить свою версию знаменитого романа.
Живой классик латиноамериканского романа, перуанский писатель №1 – Марио Варгас Льоса (р. 1936) хорошо известен русскому читателю по книгам «Город и Псы», «Тетушка Хулия и писака» и др. «Литума в Андах» – это та сложная смесь высокой литературы, этнографического очерка и современного детектива, которую принято называть «магическим реализмом».Сложно остаться в стороне от политики в стране, традиционно для Латинской Америки охваченной братоубийственной гражданской войной. Литума, герой романа, – полицейский, которому поручено вести дела в небольшом поселке, затерянном в Андах, прикладывает все силы, чтобы удержаться в стороне от разворачивающихся событий, но в конце концов это не удается и ему.
Как в российской литературе есть два Ерофеева и несколько Толстых, так и в японской имеются два Мураками, не имеющих между собой никакого родства.Харуки пользуется большей популярностью за пределами Японии, зато Рю Мураками гораздо радикальнее, этакий хулиган от японской словесности.Роман «69» – это история поколения, которое читало Кизи, слушало Джими Хендрикса, курило марихуану и верило, что мир можно изменить к лучшему. За эту книгу Мураками был награжден литературной премией им. Акутагавы. «Комбинация экзотики, эротики и потрясающей писательской техники», – писала о романе «Вашингтон пост».
«Лесной царь» — второй роман Мишеля Турнье, одного из самых ярких французских писателей второй половины XX века. Сюжет романа основан на древнегерманских легендах о Лесном царе, похитителе и убийце детей. Использование «мифологического» ракурса позволяет автору глубоко исследовать феномен и магическую природу фашизма…Роман упрочил славу Турнье и был удостоен Гонкуровской премии. В 1996 году по роману был поставлен фильм, главную роль в котором исполнил Джон Малкович.