Флорентийский волшебник - [10]

«У нас с сэром Антонио был уговор. Мы этого, – он указал на Леонардо, – не знаем, и знать не хотим. Пускай убирается восвояси».

Катарина покорно кивнула и так стояла с опущенной головой.

После такого позора возмущенный Леонардо ушел с хутора. Несколько раз после этого случая он пробирался к матери, но запуганная Катарина поспешно отсылала его прочь. Даже ни разу не поцеловала. Нет, не могла быть эта женщина его матерью. Это просто обман, какое-то недоразумение. Он представлял себе синьору Альбиеру, любящую и нежную, вспоминал едва касавшуюся ее губ не то грустную, не то радостную улыбку.

И та же прекрасная, настолько знакомая улыбка теперь заиграла на лице этой цыганки. Она протягивала к нему руку.

Леонардо поднялся и положил на ладонь женщины несколько винных ягод. Но цыганка затрясла головой:

– Не! Хлеба!

Произношение выдавало в ней чужестранку. Леонардо рассмешил акцент женщины. Забавной показалась и та простота, с которой она просила. Он, смеясь, разломил булку. Упавшую при этом крошку женщина подобрала и быстро сунула в рот ребенку. (Сама она была, видно, очень голодна, ее белые зубы жадно впились в краюху.)

Но вот цыганка подмигнула – это озорство уж отнюдь не было свойственно матери – Альбиере! – и пристроилась.

– Чипрано, нет! Нет! – жалобно выкрикивала женщина. Но цыган не обращал на нее внимания. Он словно прирос к спине лошади. Высоко подняв левую руку с остатком хлеба, женщина продолжала просить: – Чипрано, нет! Чипрано, не надо!

Но цыган самодовольно хохотал, объезжая пегую.

– Неттуно! – закричал Леонардо и бросился за лошадью, – Неттуно, скинь его!

Пегая насторожилась, задвигала ушами и, оглянувшись назад, посмотрела на бегущего к ней хозяина.

– Неттуно, сбрось его! Сбрось! – повторял Леонардо, и вдруг лошадь вздыбилась.

Началась борьба между ней и седоком и между грабителем и жертвой. Цыган пустил в ход колени, пятки, кулаки, всю свою силу, юный путник – только голос. И последний победил. Победил и Неттуно, Кружась, взвиваясь на дыбы, лягаясь, замысловато подбрасывая корпус, он, наконец, скинул цыгана. Вылетев из седла, тот шлепнулся о ствол дерева.

– Ой-ой-ой, убили! – завопил он.

Лежа на корнях дерева, он стонал и ощупывал спину. Если бы даже у него были перебиты кости, го и тогда Леонардо не смог бы пожалеть этого разбойника. Он отвернулся от него, признательно похлопывая Неттуно по напряженной шее, поглаживая его по разгоряченной морде.

Женщина теперь с плачем бросилась к цыгану, который истошно визжал:

– Убили, убили! – Голос его срывался от боли, ярости и стыда. Казалось, это кричит не молодой бородатый мужчина, а немощная, в бессильном горе рвущая на себе волосы старуха.

– Убью! – Это прозвучало теперь угрожающе, и Леонардо повернулся к цыгану.

Тот уже поднялся на ноги. Лук у него сломался. Зато в руке он сжимал топор.

Молодая женщина, побледнев, схватила его за руку, державшую топор. Леонардо вынул кинжал и стал медленно наступать на цыгана.

Заметив в руке юноши оружие, Чипрано опешил.

– Щенок, – процедил он сквозь зубы.

– Чипрано, Чипрано, прошу тебя, прошу, не надо!

У женщины иссякли слова, и она продолжала лишь стонать.

Леонардо остановился в нескольких шагах от цыгана.

– А ну-ка, брось топор! – крикнул он, замахнувшись кинжалом.

Цыган, делая вид, будто слова жены смягчили его и он намерен послушаться Леонардо и кинуть за спину топор, осведомился:

– И тогда не тронешь меня?

– Нет! – ответил Леонардо, в то же время ловко отскочив в сторону, и не зря: цыган швырнул в него топором. Леонардо был не только быстрым и ловким, но и осмотрительным. Вместо того, чтобы кинуться на обезоруженного Чипрано, он бросился за топором, врезавшимся в землю. С кинжалом в левой руке и с топором в правой он теперь дожидался противника.

Цыган в ужасе попятился.

– Нечистая сила! Нечистая сила! Сгинь! – закричал он и стал сыпать проклятия.

Жена его тоже не скупилась на брань.

– Будь проклят! Жить-то нам на что? Чем дрова теперь рубить? – негодовала она и срывающимся голосом выкрикивала какие-то непонятные слова.

Цыганка сделалась неузнаваемой, но опешившему Леонардо вспоминалась ее недавняя улыбка, ласковое лицо. И он тут же ее успокоил:

– Вы найдете топор вон там, на холме, у деревьев. – Леонардо указал на причудливую группу прижавшихся друг к другу деревьев, кроны которых образовали нечто вроде шатра.

Въехав на верном Неттуно на холм, он на самом деле забросил топор меж стволов-близнецов. Затем пришпорил лошадь и поскакал по тропе, ведущей к дому.

Глава четвертая В семейном кругу

По дороге домой Леонардо долго раздумывал: поведать ли домашним о своем приключении у лесного ключа. Бабушка Лучия, наверное, придет в ужас и начнет плакать, услыхав о грозившей ее внуку опасности; возможно, ему даже запретят бродить в одиночестве по окрестности – а ведь эти прогулки приносили ему столько радости! Правда, через несколько дней вернется из Пистои друг его, Никколо, и тогда они снова смогут гулять вдвоем. Но, как ни мил ему Никколо, все же было бы нежелательно постоянное присутствие попутчика. Порой хочется побыть одному. Приятно долгими часами молча любоваться природой, впитывать в себя красоты божьего мира.