Флорентийские маски - [36]

Это событие было назначено на среду той же недели. Воспользовавшись каникулами в университете, он должен был приехать во Флоренцию и пойти вместе с Винченцо в один из красивейших дворцов этого прекрасного города. Ни адреса, ни имени владельца дворца ему не сообщили. После ритуальной трапезы и предварительной части посвящения его должны были вывезти куда-то за город, где у стен храма-амбара ему предстояло дать клятву верности великому ордену карбонариев.

С какой стати ему беспокоиться из-за того, что написал Антонио? В конце концов, если этим людям известна подлинная история Пиноккио, было бы логично предположить, что его череп представлял бы для них немалый интерес. Однако если бы они захотели каким-то образом получить его в свое распоряжение, то за время знакомства с ним они бы так или иначе уже проявили интерес к этой теме. В общем, успокоив себя относительно опасности со стороны членов братства, Федерико начал сомневаться в искренности Антонио. Может, мексиканец просто запугивает его, чтобы сбить с верного пути. Он наверняка раскаивается, что поделился секретом с друзьями, и теперь, найдя кое-какую полезную информацию, просто хочет оказаться единственным, кто добьется успеха в поисках. «Вот истинный мотив обеспокоенности Антонио: он хочет навеки отдалить меня от Пиноккио, – подумал Федерико. – Ну уж нет, это у него не получится», – повторял он про себя, когда его воспаленное воображение рисовало мрачные и обидные для его самолюбия картины. Но если Антонио действительно хочет Добиться успеха в одиночку, зачем, спрашивается, он собирается увидеться с друзьями, зачем пишет об общем успехе и общем открытии, на пороге которого они, по его словам, стоят все вместе? В конце концов, они дружат уже много лет, и за это время Федерико имел возможность убедиться, что мелочность и скупость никогда не были характерными чертами Антонио. Никакого права думать о нем плохо у Федерико не было. Мексиканец всегда относился к нему с уважением, даже в те времена, когда сам Федерико был всего лишь нищим студентом, не знавшим, как и на какие деньги он будет продолжать учебу на следующий год.

Великодушие и щедрость Антонио проявились буквально с первого дня знакомства, когда Федерико и Марк встретились с ним в Александрии. Итальянец и англичанин, оба без гроша в кармане, вели бурную беседу о знаменитом маяке, вдохновлявшем некогда великих авторов античности. Этой беседой им пришлось заменить экскурсию к месту предполагаемого нахождения маяка, от которой они отказались по банальной причине отсутствия денег. Антонио, путешествовавший в тот раз в одиночестве, услышал их разговор и попросил разрешения подсесть к двум друзьям и присоединиться к беседе. Ему удалось расположить к себе обоих приятелей, причем настолько, что через короткое время они без стеснения признались ему, что не могут поехать на экскурсию к тому месту, где, по преданию, возвышался когда-то колосс на стеклянных ногах, потому что у них нет денег. Услышав это, Антонио рассмеялся и, неплохо изобразив интонацию героя сентиментальной мелодрамы, воскликнул:

– Неужели эта мелкая неприятность не позволит вам отправиться на поиски хрустального фундамента величайшей из руин древней Александрии?

Марк, не знавший испанского, практически ничего не понял, зато Федерико, представитель романской культуры, ответил на своем скромном итальянском, выбрав интонацию типичного героя Витторио де Сики:

– Non capito la sua intenzione. Niente.[23]

Все трое рассмеялись, а Марк посчитал возможным воздержаться от комментариев на своем родном языке и лишь удивленно приподнял бровь: сие универсальное выражение иронии не нуждалось в переводе. В конце концов Антонио удалось убедить новых друзей принять его приглашение и съездить всем вместе туда, где, согласно легендам, некогда возвышался знаменитый Фаросский маяк, сжигавший при помощи изогнутых зеркал вражеские корабли. Искренность и дружеский настрой Антонио смогли победить настороженность и самолюбие остальных. С тех пор они так и ездили по всему миру только втроем. Антонио, Федерико и Марк, жившие так далеко друг от друга, объединялись на время, чтобы посетить самые интересные и загадочные уголки мира, который столь часто склонен забывать о своем прошлом.

В общем, не доверять Антонио не было никаких оснований. Более того, разум подсказывал Федерико, что к предупреждениям друга нужно отнестись со всей серьезностью. Если тот утверждает, что существует некая опасность, то надо быть настороже, несмотря на то что сам Антонио не счел нужным или возможным указать хотя бы намеком, какого именно рода опасность угрожает им всем и Федерико в частности.

Во вторник на той же неделе беспокойство Федерико достигло высшей точки. На следующий день ему предстояла поездка во Флоренцию, где он должен был пройти обряд посвящения в карбонарии. Его сердце бешено колотилось, а руки тряслись мелкой дрожью. Он заметил это в тот момент, когда сел за компьютер, чтобы написать письмо Марку. Англичанин, оказывается, некоторое время назад обручился с Адой Маргарет Слиммернау и счел своим долгом сообщить друзьям о принятом решении. Эта новость не могла не удивить Федерико, но в то же время порадовала его тем, что была в своем роде поводом, чтобы рассказать другу о своих собственных планах и намерениях.