Флорентийские маски - [35]
Коломбина, возлежавшая на диване, обнаженная, с черно-белой клетчатой полумаской на лице, с нежностью в голосе рассказывала ему о добрых братьях и об их мартовских ночных бдениях, которые обычно проводятся в тайных храмах-житницах. Со дня на день Федерико должны были сообщить дату его присяги, и радующаяся этому известию не меньше его Андреа делилась с возлюбленным своим самым сокровенным знанием:
– Вплоть до сегодняшнего дня ты верил только в то, что написано в книгах. Теперь же тебе ясно, что все твои знания не стоят ни гроша. Пиноккио – вот кто покажет тебе другой путь, путь бессмертного дерева. Цель мертвого – не умереть совсем, а живое ставит себе целью показать, что оно смертно и рано или поздно умрет.
Федерико не до конца понимал, что говорит ему Коломбина, отдыхая после бурной встречи. Лишь спустя какое-то время, уже дома, он восстанавливал в памяти слова девушки, и его желание реализовать задуманное только усиливалось. Он ничего не мог с собой поделать – его привязанность к семье двух актеров становилась все сильнее. Если они правы и если целью мертвого является не умереть совсем, то существует возможность, что деревянная кукла осталась существовать в виде пустого носатого черепа для того, чтобы рано или поздно вновь обрести плоть и кровь в результате очередного чудесного превращения.
Он ждал, считая дни, того мгновения, когда его должны были пригласить на церемонию вступления в братство карбонариев. И Антонио, и Марк в своих письмах не одобряли столь безрассудного поведения друга. Тем не менее ни одному из них не удалось даже в малейшей степени поколебать решимость Федерико вступить в тайный орден. Марк боялся за друга. Он в открытую высказывал свои опасения и при этом признавал, что сам совершил ошибку, схожую с той, за которую они с Антонио упрекали Федерико. В течение довольно продолжительного времени Марк рассказывал Федерико о некоей женщине, англичанке, которая помогала ему в начатых поисках. Сам он страшно сожалел, что выдал тайну, в которую были посвящены лишь трое друзей, постороннему человеку – женщине, которую на самом деле знал слишком мало. Тем не менее Марк считал своим долгом вновь и вновь напоминать Федерико, что тот поступил не менее безрассудно, выдав посторонним людям истинную причину своего на первый взгляд странного увлечения историей Коллоди. Теперь отступать уже было поздно: Коломбина и старый Винченцо знали о Пиноккио и эксгумации черепа на карибском пляже не меньше, чем трое друзей, купивших его у гаитянской торговки. И Марк, и Федерико понимали, что мир таинственного черепа больше не принадлежит им с Антонио. В этом мире появлялись все новые и новые люди.
Той ночи, когда Федерико должен был приехать к Винченцо, с тем чтобы пройти наконец ритуал посвящения в карбонарии, предшествовали некоторые события, в какой-то мере сбившие Федерико с толку и даже отвлекшие его от предстоящей церемонии. В понедельник вечером он заглянул в свою электронную почту и обнаружил письмо от Антонио. Рассказ друга поставил перед ним множество новых вопросов.
«Федерико, я наконец посмотрел тот самый фильм Мельеса. Теперь я могу с полной уверенностью утверждать, что наш череп – это не подделка, как бы случайно подкинутая туристам, и не безделушка, с помощью которой на таких, как мы, хотели заработать побольше денег. Я уверен в обратном: этот череп жаждут получить и продолжают искать многие люди по всему свету. Вот почему мы должны держать в тайне тот факт, что он в данный момент находится в нашем распоряжении. Повторяю: для очень многих людей он представляет огромную ценность, и они не остановятся ни перед чем, чтобы заполучить его. Поэтому нам троим грозит серьезная опасность.
Вскоре я тебе все расскажу подробно. Марку можешь не писать: я сам напишу ему сегодня же вечером. Предлагаю встретиться примерно через месяц. Я еще должен кое-что выяснить, но думаю, что эти сведения мне будет легче получить здесь, дома. Клянусь, дружище, нам еще никогда не удавалось подойти так близко к столь важной победе».
Федерико закрыл электронную почту и выключил компьютер. Сам того не ожидая, он почувствовал, как энтузиазм и оптимизм, которыми были окрашены последние месяцы его жизни, мгновенно улетучились. Впрочем, вскоре он вновь обрел душевное равновесие, и мир опять предстал перед ним в радужных тонах. Да, следовало признать, что Антонио, которому было известно о его отношениях с Винченцо и Андреа де Лукка, в своем письме чуть завуалированно предупреждал об исходящей от этой актерской семьи опасности. Вот только с какой стати принимать всерьез предупреждения от человека, находящегося на другом конце света? За время знакомства и Коломбина, и Арлекин сумели завоевать доверие Федерико, проявив себя людьми умными, тактичными, а главное – относясь к нему с неподдельной симпатией и заботой. С другой стороны, самого черепа у него не было, и об этом оба актера прекрасно знали. Рассказать им больше, чем уже было рассказано, Федерико просто не мог. В общем, опасаться ему явно было нечего. Эти рассуждения успокоили его и придали ему сил, чтобы он смог сделать решительный шаг к посвящению в карбонарии.
