Флоренс Адлер плавает вечно - [73]

– Я подержу, – сказала она, уже протягивая руку.

Что бы ни было внутри, оно было завернуто в слой фирменной оберточной бумаги «Ковингтона» – белой с маленькими «К». На бумаге лежала карточка в конверте, и Стюарт отодвинул ее в сторону.

– Что за повод? – поинтересовалась миссис Тейт, когда Стюарт отогнул оберточную бумагу, но он не ответил. Он уже увидел, что внутри.

– Никакого повода, мне просто кое-что вернули, – сказал он, выхватывая крышку у квартирной хозяйки и не дожидаясь ее протестов. – Огромное спасибо, что занесли.

Миссис Тейт выглядела страшно удрученной, но какая часть разочарования относилась к тому, что ей не суждено было узнать содержимое коробки, а какая – к необходимости преодолеть два пролета лестницы до собственной квартиры, Стюарт не знал.

Он подождал, пока она повернется к лестнице, прежде чем мягко закрыть за ней дверь. Оставшись в одиночестве своей комнаты, он швырнул коробку на кровать и разорвал конверт, чтобы достать записку на фирменном отцовском бланке, – в верхней части листа красовалась выгравированная надпись: «Джон Ф. Уильямс».

«Стюарт,

Твоя подруга оставила это вчера вечером. Я подумал, что ей он еще понадобится.

Всегда твой,

Отец

P.S. В следующий раз прошу не уносить чехлы с шезлонгов. Корпус изготовлен из тика, а он плохо переносит дождь».

В коробке лежал розовый кардиган Анны, профессионально постиранный, отглаженный и сложенный. Стюарт подумал было швырнуть коробку в дальнюю стену спальни, но ему не хотелось возвращать Анне мятую одежду, так что он удовлетворился разрыванием отцовской записки напополам, а затем на четвертины.

Дождь так и не утих. В конце концов начало темнеть, и Анне нужно было возвращаться домой, так что Стюарт выбежал из-под навеса, чтобы принести ее платье и свои рубашку и шорты. Он, наверное, не заметил кардиган. Когда он вернулся к Анне с одеждой, она уже сложила брезент и отложила его в сторону. Платье промокло насквозь, и Стюарт выжал его, но даже после этого у нее не получалось надеть его самостоятельно. Ткань липла к коже, как водоросли.

– Я помогу, – предложил он, и она подняла руки, чтобы он натянул мокрую ткань на ее голову, по груди – соски проступали сквозь ткань купального костюма – и к бедрам. Стюарт не знал, что выводило его из себя больше – что он не поцеловал ее тогда, или что отец скорее всего наблюдал за ними.

Анна

Анна явно чем-то расстроила Эстер, хоть она и не была уверена, чем именно. За последние несколько недель Эстер стала молчаливой, кроме тех случаев, когда она командовала Анной. Этим вечером после раннего ужина она выдала ей новую книгу Ф. Скотта Фицджеральда и наказала идти в больницу, чтобы почитать Фанни. Анна постаралась отвертеться от задания.

– Она едва знает меня, – сказала Анна. – Разве она не предпочтет вас?

– Наверняка, – сказала Эстер, кладя руку ей на спину, – но сегодня я просто не могу этого вынести.

Анна не знала, как она в принципе это выносит. В воскресенье будет два месяца с момента гибели Флоренс. Анна пыталась представить, каково потерять ребенка, а затем каждый день ходить в больницу, сидеть с Фанни и притворяться, что все в порядке. Должно быть, очень изматывающе.

А еще была палата Фанни, такая темная и угнетающая, что ее совсем не хотелось посещать. Когда Анна пришла, она подтащила стул к окну и приподняла жалюзи на шесть дюймов, чтобы вечернее солнце позволяло читать мелкий шрифт.

Фанни казалась дремлющей, но когда Анна подняла жалюзи, с кровати раздался тихий голос:

– Из-за тебя нас обеих будут ругать.

– Да? – спросила Анна. – Мне опустить их обратно?

– Боже упаси. Мне не помешает немного света.

– А что делает твоя мать, когда читает тебе?

– Она не читает.

Анна посмотрела на книгу в своих руках. Слова Эстер заставили ее думать, что Фанни ни дня не могла пережить, чтобы ей кто-то не почитал.

– Ну, я пришла составить тебе компанию, так что поступлю, как тебе удобнее.

– Что ты принесла?

– «Ночь нежна».

– Я ее не читала.

– Я тоже.

Действие книги с таким же успехом могло происходить в Атлантик-Сити, поняла Анна, начав читать.

– «На приятнейшем берегу Французской Ривьеры, примерно посередине пути от Марселя до итальянской границы, стоит большой, горделивый, розоватых тонов отель. Почтительные пальмы силятся остудить его румяный фасад, короткая полоска слепящего пляжа лежит перед ним. В последние годы он обратился в летнее прибежище людей известных и фешенебельных…»[31]

Анна читала, пока солнце не село за горизонт, Розмэри Хойт оказалась вовлечена в круг друзей Дайверов, а Дик Дайвер признал ее влечение к нему. Розмэри была не просто покорена Диком Дайвером – а потеряла голову. И Анна поняла, что задумалась, так ли сильно чувства героини отличаются от пьянящего ощущения, которое охватывало ее при виде Стюарта.

Однажды, когда ей показалось, что Фанни уснула, она загнула уголок страницы и положила книгу на прикроватный столик.

– Пожалуйста, не останавливайся, – прошептала Фанни, и Анна снова взяла книгу и продолжила читать, щурясь, чтобы в угасающем свете разглядеть слова.

– Разве не любопытно, что мать Розмэри – не сторонница брака? – спросила Фанни, когда Анна взяла паузу, чтобы налить себе воды.