Флавиан - [26]

— Хорошо! Далее мытарство взяточничества и подкупа. Этим грешен?

— Так как же сейчас без этого!? Это ведь сейчас уже и не грех, а норма экономических отношений! Господи! Да, кому ж я этих взяток только не давал!? Начиная с гаишников, СЭС-овщиков, пожарников, торговой инспекции, кончая уборщицей в подъезде — чтоб мою лестничную клетку чаще убирала… А та же «растаможка»? Я же ей четыре года занимался! Ты знаешь, как у нас грузы «растаможивают»? В этом грехе я по уши сижу, и никакого просвета не видно! Каюсь, конечно каюсь! Прости меня, Господи!

— Бог простит, Алексей! Мытарство зависти. Грешен?

— Ещё как! Я, кажется, и сейчас вот тебе завидую, и Нине с Семёном, и матери Серафиме твоей… Вы вон какие богатые оказывается, какие счастливые, сколько любви у вас, жизнь какая интереснейшая… И это пока я своей «крысиной вознёй» вокруг денег да барахла всю жизнь занимался… Вот видишь, опять завидую! А уж раньше-то! Господи, стыдно даже вспоминать! Но раз начал… Завидовал родителям, что они «большие и им всё можно», завидовал двоюродному брату, что он выше ростом и сильнее, завидовал тем, у кого есть велосипед, завидовал Руслану, что с ним дружит Светка, завидовал тем, кого возят на каникулах на море, завидовал тем, у кого мама и папа не развелись, завидовал тем, кто дерзкий и кого все боятся, завидовал Серёжке, что он после восьмого класса ушёл в ПТУ, получает стипендию и открыто курит, завидовал Арсену, что он волосатый и нравится старшеклассницам, завидовал тем, у кого «настоящие» джинсы, завидовал тем, у кого «абалаковский» рюкзак, тебе завидовал, что ты на втором курсе уже ходил на Эльбрус, завидовал Генке, что Женька выбрала его, а не меня, завидовал Игорю, что он распределился к отцу и поедет в загранку, завидовал тем, кто не женат и свободно «гуляет», завидовал тем, у кого есть дети, завидовал соседу слева, который первым в нашем дворе купил иномарку, завидовал тем, у кого больше денег, завидовал, завидовал, завидовал… Теперь вот опять завидую тебе… Господи, прости меня! Научи, как никому не завидовать! Прости меня, Господи!

— Бог простит, Лёша! Мытарство гордости. В чём совесть упрекает?

— Ни в чём! Гордым я никогда не был, этим-то я уж точно не грешен!

— Грешен, Лёша, ещё как грешен!

— Почему?

— Да потому что гордость — мать всем тобою перечисленным грехам, и ещё не перечисленным!

— Это как? Объясни, батюшка! Что такое вообще — гордость?

— Объясняю. Сегодня гордость выражается словами — «я крутой!», причём Я — с большой буквы. Гордость — это ощущение себя как нечто лучшее других, причём если не всех вообще, то уж точно многих. Гордость многолика. Она маскируется и под «чувство собственного достоинства», и под «элементарное самоуважение», «нежелание поступаться своими принципами» или под «долг чести» (впрочем, последний сейчас непопулярен). Гордость самая сильная из всех страстей, а слово «страсть» означает «непреодолимое желание», то есть желание, с которым человек сам, без помощи Божьей, не может справляться. В случае с гордостью эта страсть выражается в желании постоянного самоутверждения. Причём, в отличие от тщеславия, которое обязательно ищет публику и жаждет рукоплесканий, гордость — самодостаточна. Тщеславному человеку необходимо, чтобы другие люди видели и признавали, что он — «крутой», а гордому достаточно самому осознавать свою «крутость». Вот тебе простенький тест на гордость; посмотри, сколько раз в разговоре с другим человеком ты произносишь слова «я знаю». Заметь, произносятся они не в качестве ответа на вопрос «знаешь ли?», а просто как ненужная вставка в речь собеседника, подтверждающая твою компетентность в обсуждаемом вопросе.

— Да я всё время так говорю!

— Ну вот! Видишь? А ведь подтекстом этих слов — «я знаю» — является — «я тоже в этом понимаю не хуже тебя, а, может быть ещё и получше… Я САМ — КРУТОЙ!» Именно гордость не позволяет тебе признать, что в чём-то ты можешь быть хуже (или хотя бы — хуже разбираться), чем другой.

— Слушай, отец Флавиан, а ведь — точно! Примерно так я и ощущаю, когда говорю эти слова, именно так!

— Заметь, в основе гордостного самоощущения всегда лежит это — Я САМ! А знаешь, кто первый произнёс эти слова?

— Не знаю… Ленин, что ли?

— Гораздо раньше, как раз тот, которому Ленин исправно служил — сатана! Именно он, будучи первым по приближённости к Богу из ангелов, не вместив осенявшей его Божественной славы, счёл себя самого этой славы достойным и произнёс погубившие его слова: «Я САМ — бог!»

— Как же это могло случиться, он что забыл, что это Бог его сотворил, а не наоборот?

— Знаешь, Алексей, мне несколько раз приходилось видеть, как приближённые к какому-нибудь важному лицу (даже на областном уровне), секретари какие-нибудь, или референты, пребывая в «славе» своего «босса», ощущают себя едва ли не «круче» хозяина (и ведут себя с людьми соответственно). Так что, наблюдая подобное в людях, нетрудно представить — как это происходило с ангелами. Ты ведь и сам, наверное, видал подобные «картинки»?

— Видал, ох, видал, отец Флавиан! Особенно у… не буду называть, референт по международным связям — «силён»! Такое ощущение, что своего «босса» он рядом с собой героически терпит, и то — по каким-то необъяснимым гуманным причинам!