Флавиан. Армагеддон - [39]
Сначала мы заехали на такси в «КаДеВе» — главный универмаг немецкой столицы, где, как мне сказали — «есть всё»! (Надули…).
Вспомнив о своей юношеской мечте приобрести настоящий немецкий «Grundig» (помните у Жванецкого: «Хрюндик» хочешь? Хочу «Хрюндик»!), я решил воспользоваться случаем и приобрести замену сломавшемуся CD-проигрывателю, на котором мы с Иришкой и детьми слушали всякие духовные аудиоматериалы, подобно уставным монастырским чтениям, за семейными трапезами.
Флавиан эту мечту благословил, и мы, в конце концов, оказались на каком-то там этаже этого самого «КаДеВе» в отделе аудио-видео и прочей аппаратуры.
Достаточно немолодая немка, продавец-консультант, с трудом понимавшая мой (неплохой ведь!) английский язык, всё-таки разобралась, что я хочу: во-первых — «Грюндиг», во-вторых — небольшого размера, в-третьих — чтобы кроме СД-дисков он читал и флэшку (много интересных для детей аудиоматериалов можно качать в инете!).
Разобравшись, она подвела меня к полке с нужного класса аппаратурой и элегантным жестом указала на несколько стоящих на этой полке моделей, среди которых был ОН — серо-стального цвета, настоящий «бундесовый» Grundig!
— Ja! Ja! Я это беру! — я радостно впился руками в мечту моей юности. — Это, конечно, сделано в Германии?
— Это изделие «made in PRC»… — с грустным смущением ответила немецкая продавщица.
PRC, для тех, кто не знает, это — People's Republic of China — Китайская Народная Республика.
Я аж задохнулся от обиды и возмущения:
— А Мерседесы для Германии тоже в Китае собирают?
— Нет! — грустно вздохнула немка, — их там собирают только для внутреннего китайского рынка.
В общем, «Хрюндика» этого я всё равно взял.
Зря.
Конечно, китайцы будут «переводить стрелки» на немцев, те — на китайцев, а те и другие вместе — на нестабильное напряжение электросети в нашем Покровском (кстати, у меня стабилизатор напряжения стоит китайский!), но… проработал этот «Grundig» у меня ровно две недели, потом в электронике что-то «заглючило» и, как у Жванецкого — «теперь у меня на нём чайник, кошка и «Маяк» с трудом».
Обходимся нынче менее брэндовым, но работающим, откровенно китайским аппаратом. Даже роняли его — «пашет как зверь»!
Но, это так — лирика.
После посещения «храма берлинской торговли» Флавиан предложил:
— А давай, Лёха, поедем на Музейный Остров, в Музей археологии? Там одно из лучших в мире собраний античных древностей.
— Поехали! — любовь к истории Древнего Мира была у нас с Флавианом общей, и мы тут же отправились искать такси.
***
Пергамский Алтарь, конечно, впечатляет. Мощно они, эти древние пергамцы, развернулись; представляю, как это сооружение впечатляло его современников, если до сих пор впечатляет даже нынешнего посетителя берлинского Музея археологии, искушённого гигантизмом и разнообразием современной архитектуры.
Естественно, я этот алтарь отснял со всех сторон, с мыслимых и немыслимых ракурсов.
Потом отснял почти все артефакты в отделе Вавилонской цивилизации, в отделе Античной Греции, и Египетском отделе…
И вот тут — хлоп! — меня выключило из моего профессионально-азартного фотоохотничьего состояния, причём хлопнуло с той стороны, откуда не ожидал.
Иду я себе и иду, щёлкаю себе «марком» и щёлкаю — щёлкать разрешено, смотрители на меня внимания не обращают, и вдруг — раз и обратили!
Подхожу к дверям в какой-то следующий зал, а смотритель (их там, скорее, «охранниками» можно назвать — здоровые такие мужики, одинаково одетые) показывает на мой фотоаппарат и говорит «Nein!» — типа, снимать нельзя.
Я ему, мол — вроде же, везде можно?
А он, мол — везде можно, а в этом зале нельзя!
Что делать! Закрываю крышкой объектив, демонстративно щёлкаю рычажком «power», захожу в этот запретный зал, а там — ОНА! Царица Египта Нефертити!
И Флавиан стоит перед стеклянным шкафом в центре зала, внутри которого тот знаменитый бюст Красавицы всех времён и народов, стоит и смотрит на неё совершенно зачарованным взглядом.
Я даже опешил сперва — чего это он? А потом подошёл к ней сам, вгляделся в непередаваемые черты лица, и тоже замер. Мистика какая-то!
Читал я, конечно, читал раньше о магическом воздействии этого изображения на зрителя, видел немало фотографий этого и нескольких других дошедших до нас скульптурных портретов любимой жены Эхнатона — уникального в истории Древнего Египта правителя, вознамерившегося заменить всё скопище традиционных египетских «богов» с животными мордами и явно демонической сущностью — поклонением одному богу Атону, богу Солнца, освещающему всю землю и несущему жизнь всему растительному и животному миру. Читал!
Но чтобы оно так могло зацепить — это просто гипноз какой-то!
Я смотрел на Нефертити, женщину, чьё имя означает «Прекрасная грядёт», а она смотрела надо мной, куда-то в пространство, ей было привычно внимание множества людей, останавливающихся напротив и столбенеющих с открытым ртом от чего-то невыразимого, присутствующего в её облике.
Я понял Людвига Борхардта, немецкого археолога, нашедшего это изображение в 1912 году в Тел-эль-Амарне и написавшего об этой находке: «Описывать бесполезно. Надо видеть»!
Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу… — призывает за каждым богослужением Церковь Христова. Казалось бы просто, только войди… Но путь у каждого свой. Об этом пути, проходящем иногда через скорби и болезни, всегда — через смиренную гордыню и отброшенную суетность, сопровождаемом многими чудесами, рассказывает книга протоиерея Александра Торика «Флавиан».
«Я стоял перед Отрадой и Утешением всего человечества и чувствовал, что святая икона распахнулась передо мной, словно окно из затхлой комнатки земной жизни в безграничную Вечность Неба, и могучий поток чистого благоухающего неземными ароматами воздуха хлынул на меня из этого „окна“…» — так переживает встречу с великой святыней герой новой повести протоиерея Александра Торика «Флавиан. Жизнь продолжается…». В этой книге читателей ждет встреча как со старыми знакомцами (отцом Флавианом, Алексеем, Ириной), так и с новыми персонажами.
Новая книга протоиерея Александра Торика посвящена памяти великой подвижницы двадцатого века схимонахини Сепфоры, предсказавшей ещё в годы гонений нынешнее возрождение духовной и церковной жизни. Для людей старшего поколения, помнящих ещё геноцид безбожной власти против собственного верующего народа, трудно воспринять иначе как чудо нынешнее строительство храмов и монастырей, восстановление богослужебной и проповеднической миссии Церкви, массовое издание духовной литературы.
«Что-то произошло со мной там, на горе, на вершине Афона, какая-то метаморфоза. Вроде бы я все еще тот, что был до восхождения, а уже и не тот... Мирный дух, что пришёл ко мне после молитвы в храме Преображения, не покидает меня до сих пор. «Бог — мой! Я — Божий!» — это непоколебимое знание дает мне силы в любых жизненных ситуациях, проблемах и скорбях». Новая повесть протоиерея Александра Торика «Флавиан. Восхождение» продолжает цикл повестей о духовных исканиях Алексея и русского священника Флавиана, в прошлом физика и альпиниста.
Эта книга о русских. О русских людях. О русском офицере-спецназовце Сергее Русакове, прошедшем чеченский ад, о русской девчонке из детского дома, которую чуть было не продали «алики и джабраилы» в турецкий бордель, о русском попе-алкоголике, ставшем настоящим мучеником за веру, о русской бабушке Полине, сохранившей себя единственному «Васеньке», убитому в далёкой Великой Отечественной войне… И ещё о многих других русских людях, которым выпало жить в 21-м веке от Рождества Христова. Наверное, эта книга нужна для русских.
Перед глазами Димона, в бескрайнем пространстве темноты сверкало разноцветными огнями, гигантское вдаль и в ширину, хотя, в высоту и не выше обычной пятиэтажки, сооружение. Вдоль всего видимого фасада виднелись подсвеченные прожекторами разноцветные рекламные щиты с какими-то картинками и надписями на разных языках. Единственный помпезный вход переливался разноцветьем неоновых огней, напоминающим новоарбатские казино. Стали различимы слова на рекламных полотнищах, покрывающих фасад Терминала:«Добро пожаловать в Мечту!»«Ты ждал этого всю свою жизнь!»«Только здесь исполняются любые желания!»«Выбирай своё наслаждение!»«Счастье навсегда!».
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.