Физики — учителя и друзья - [61]

Немало поучительного увидел я в лаборатории Лазарева и в 1949 году, когда попал туда впервые. Борис Георгиевич уделял мне много времени. Годами он моложе, но занимался со мной терпеливо и внимательно, как хороший учитель с несколько отставшим учеником. Дело, которому я впоследствии посвятил долгие годы, было для меня тогда еще совсем новым.

В общем, у Лазарева я многому научился, он помог наметить генеральные направления будущей работы в ленинградской лаборатории. И в последующие годы мы встречались много раз — в Харькове, Ленинграде, на юге, вместе обсуждали научные проблемы, вместе отдыхали.

Говорят, кто не умеет отдыхать, тот не умеет работать. У Бориса Георгиевича можно поучиться и тому, и другому. Если работать с ним радость, то и отдыхать — истинное удовольствие. Свой широкий характер, настойчивость и оптимизм он проявляет и тут и там.

Как-то, еще в пятидесятые годы, Лазаревы задумали обзавестись автомобилем. В Харькове в то время приобрести его было нелегко даже академику. Мы узнали о желании Бориса Георгиевича и решили ему помочь. Хлопоты увенчались успехом, и новенькая машина ждала Бориса Георгиевича в нашем физтеховском гараже. Выбрав свободные денечки, он примчался за ней. Но как перегнать автомобиль к месту назначения? Борис Георгиевич опыта вождения почти не имел, а дело было зимой, когда вести автомобиль в дальний путь рискованно даже специалисту.

Поразмыслив, я предложил себя, в качестве водителя. В проблемах глубокого холода я был по отношению к Лазареву еще учеником, но как водитель имел несколько больший опыт — гонял свою «победу» по разным зимним дорогам.

В общем, на рассвете солнечного морозного, дня мы выехали на заснеженное шоссе и начали свой «автопробег». Довольно долгое время шоссе было совершенно пустынным, потом на горизонте показался какой-то грузовик, шедший на сближение нами. Вскоре я заметил, что встречная машина застряла задними колесами в глубокой обледенелой колее и все усилия шофера вывести ее тщетны. Наконец грузовик остановился посередине дороги. Я вел машину навстречу до тех пор, пока не стало ясно, что колея, по которой бегут наши колеса, та же самая. Выехать из нее, свернуть и мне не удалось. Я поспешил сбросить газ, стал тормозить как мог, но автомобиль продолжал скользить по проклятой колее, не слушаясь тормозов, прямо к стоящему грузовику. В общем, мы с ним «состыковались». Скорость была уже небольшая, но все же произошел чувствительный удар. Грузовик не пострадал, но богатый никелем, блестящий перед новенькой лазаревской машины оказался изрядно помятым.

Я был страшно смущен и огорчен, шофер грузовика тоже чувствовал себя неловко, осматривая нашу машину, и горестно ахал. Один Лазарев сохранял жизнерадостность и хорошее настроение. С помощью шофера грузовика мы два дня ремонтировали пострадавшую машину в гараже ближайшего колхоза. Борис Георгиевич работал, засучив рукава, и подбадривал нас веселыми шутками. Дальнейший путь прошел уже благополучно, если не считать снежных заносов, заставивших нас проторчать день в Белгороде. Как бы то ни было, мы торжественно отпраздновали завершение «пробега» в Харькове, в доме Лазаревых.

В другой раз мне вместе с Борисом Георгиевичем пришлось поработать гаечными ключами и прочим слесарным инструментом уже в Ялте, где мы встретились во время отпуска.

Началось с того, что мы пошли на экскурсию в дом А. П. Чехова. Пробыли там долго, спустились в сад. Было видно, что содержат его хорошо.

— Вот только с насосом непорядок, — сказал нам экскурсовод. — Насос с электрическим приводом в чеховские времена был еще редкостью, но при Антоне Павловиче он работал, а как не стало Чехова, так привод стал шалить, и воду для сада берут не из местного колодца, а из другого источника.

— Наверно, плохо старались, — проворчал я. — Как это не наладить насос?

— А знаешь что, — отозвался Лазарев, — давай мы его исправим, чего в самом деле? Пусть будет как при Чехове.

Недолго думая, он отправился в соседний гараж и возвратился оттуда с инструментами. Не щадя сроих белоснежных рубашек, двое курортников принялись за дело. Небольшая группа экскурсантов и местных жителей скептически наблюдала за нашими стараниями. Зрители не скупились на иронические замечания, мы помалкивали — отвечать следовало делом, а оно у нас не ладилось: насос-то был сильно запущен. Как нам сказали, многие местные мастера уже пытались что-то сделать, но безуспешно. Лишь убедившись, что давно пропустили обед, а работы еще непочатый край, мы ушли.

На следующее утро, придав себе рабочий вид, мы пришли к колодцу снова. У нас уже был точный план испытаний и переделки злополучного насоса.

— Теперь-то он подчинится, — решительно объявил Борис Георгиевич, — законы физики обязательны и для этого ископаемого чудища.

В общем, он работал в поте лица до тех пор, пока вода не побежала непрерывной струей. Хорошая вода. Мы попробовали ее, убедились в этом, а потом скромно отметили свою маленькую победу в дегустационном зале, где нам подали прекрасные крымские вина.

Имеют ли эти случаи отношение к проблеме низких температур? Во всяком случае, характер Лазарева они, мне кажется, помогают понять. Настойчивость, стремление довести до конца любое начатое дело — как это много значит для экспериментатора!