Физическая культура и спорт в отражении философских и социологических наук. Социология спорта - [106]

Однако тьма суеверий и невежества, на многие века поглотившая Европу, не смогла полностью предать забвению традиции физического воспитания и спорта. И хотя, как считают В. В. Столбов с соавт. (2002), контролирующая практически все сферы общественной жизни Католическая церковь «проповедовала аскетизм, греховность заботы о теле, называя тело „прибежищем дьявола“, призывала заботиться только о спасении души и подготовке к загробной жизни», но и она была не всесильна. Церковь вынуждена была считаться с потребностями рыцарства в воинской физической культуре, а также с потребностями народа в массовых развлечениях и забавах телесного характера. А какие еще могут быть забавы у народа, лишенного образования и просвещения? Само собой разумеется, что в народный праздник весьма интенсивно просачивались языческие физкультурно-спортивные традиции, усилившиеся в процессе развития средневековой городской культуры.

Что касается физического воспитания рыцарского сословия, то оно интенсивно христианизировалось, насыщалось христианскими религиозно-мировоззренческими принципами. По всей видимости, именно по причине клерикализации приобрело спортивную состязательность и новые формы. Рыцарский турнир (а позднее дуэль) явился чем-то средним между боевыми действиями и условным спортивным соревнованием, но прежде всего он рассматривался и служил формой божьего суда. Спортивная религиозность проникла в физическое воспитание.

Таким образом, разрушение рабовладельческого античного общества и переход европейского населения к феодализму стал первой бифуркационной точкой, первым витком истории, ознаменовавшим собой действие диалектического закона отрицания отрицания в сфере физической культуры и спорта. Физическая культура (воспитание) приобрела сущностные элементы спорта, а спорт, соответственно, получил возможность проникнуть в основу физической культуры.

Второй бифуркационной точкой и, соответственно, вторым витком спирали исторического развития стали буржуазные религиозные, научно-производственные и социальные революции. Именно они оформили второе историческое отрицание в сфере физической культуры и спорта.

По мере наступления эры капиталистических отношений у разных классов и социальных групп намечается разное отношение к физкультурно-спортивной сфере. Это дает возможность современным исследователям говорить уже не об одной, а о трех социально-классовых базах развития физической культуры и спорта: аристократической, буржуазной, пролетарской. Причем, под аристократией следует понимать не только землевладельческую, но и финансово-олигархическую аристократию и социальную группу (группы) военно-промышленного комплекса. А под буржуазией – не только мелких собственников, но и выражающих их интересы и ценностные ориентации представителей образовательно-просветительских, интеллектуальных, разночинно-интеллигентских кругов.

В лучшую сторону изменила свое отношение к физическому воспитанию и церковь, причем не только Реформаторская (выражающая интересы буржуазного сословия), но и традиционная Католическая, нуждавшаяся в силовой подготовке своих защитников и приверженцев, сильных не только верой, но и способных противостоять религиозным противникам в религиозных войнах.

Казалось бы, как считает А. С. Мандзяк (2005), каждый класс или мощная, устойчивая социальная группа имеет свой мотив для развития физкультурно-спортивной сферы:

• аристократия выступает партией войны и, соответственно, нуждается в воинской подготовке;

• буржуазия представляется партией труда и ратует за подготовку народа к трудовой деятельности;

• пролетариат выступает партией самого себя и декларирует необходимость закаливания, укрепления здоровья, рекреации трудового человека (или человека вообще, Человека с большой буквы) для самого человека, находя в этом высший гуманизм;

• церковь также довольно откровенно заявляет о своих религиозных нуждах и целях, упирая на свою службу Богу, а следовательно, и социальной справедливости;

• многочисленное крестьянство вообще ни о чем не заявляет, но продолжает стихийно и довольно дико, в основном по праздникам, культивировать свои традиционные формы физической и спортивной направленности (имеются в виду разного рода массовые единоборства и игрища).

Именно указанная, на первый взгляд, очевидная обособленность, своеобразность каждого социально-классового подхода всячески подчеркивается и в трудах известных педагогов-классиков, и в современных учебниках.

Вот так, за частностями мы упускаем главное: борьбу за власть, и прежде всего за власть государственную. Даже признавая наличие в истории классовых и религиозных войн, при исследовании сферы физической культуры и спорта мы почему-то упорно исходим из представлений о социальной солидарности, базируемых на функционализме, как из аксиомы. Вслед за Йоханом Хёйзингой мы желаем видеть в спорте некий сюрреалистичный мир, разновидность карнавальной культуры, тихую заводь, далекую от социальных потрясений и битв. Возникает закономерный вопрос о том, до какой степени социальные противоречия должны обостриться в самой физкультурно-спортивной сфере, чтобы мы, наконец, стали рассматривать ее не обособленно от остального общества, а именно как одну из социальных сфер, тесно связанную с другими сферами и во многом зависимую от них?