Фирменная пудреница - [16]

– Куда пойдем? – осведомилась Ася, высказав пару дежурных комплиментов моей парижской внешности и общему виду. – Не на улице же нам беседовать.

– Ну и в ресторан в три часа дня переться глупо, – принялась я размышлять. – К тому же там шастают официанты и вообще…

– И вообще у тебя нет денег, – догадливо закончила моя подруга. – Ладно, пойдем на Горького, то есть, тьфу, никак не привыкну – на Тверскую. По всей Москве понатыкали этих самых летних кафе под зонтиками – садись, пей и болтай, сколько душеньке угодно. Как в Париже…

– Уж ты скажешь, «как в Париже», – завелась я, со сладкой тоской вспоминая свои тамошние «посиделки». – И сравнения-то никакого быть не может. Ты посмотри вокруг: хоть одно улыбающееся лицо видишь? И не увидишь – хмурые, озабоченные морды. А там почему-то люди улыбаются просто так, без повода.

– Ну, завелась! Что ж ты сама-то не улыбаешься? Правильно, от такой жизни волком завоешь, а смеяться станешь только на нервной почве.

– Я не улыбаюсь потому, что вчера на меня было совершено покушение, – злорадно сообщила я Асе.

Та, похоже, удивилась:

– Покушение? На тебя? А, знаю, Олег рассказал. Но ведь все, кажется, обошлось?

– Когда кажется, нужно креститься, – не слишком остроумно огрызнулась я и рассказала историю подвига моей собаки. Рассказывала красочно, со всеми деталями, и, когда закончила, мы уже сидели в одном из летних кафе почти под хвостом у замечательного коня князя Юрия Долгорукого.

– А лица этого мужика ты на рассмотрела? – поинтересовалась Ася.

Вопрос, конечно, интересный.

– Ну как же я могла, если он подошел сзади и в темноте? Руку, если надо, опознать смогу. На вкус, конечно.

– Не смешно, – поморщилась моя подруга. – Просто я пытаюсь понять, сколько человек крутится вокруг тебя. Уже получается как минимум трое: двое там, в машине, и один вечером, возле твоего дома. Меня, кстати, никто не беспокоил, хотя по идее должны были бы.

– Не ты же летала в Париж. И потом, ты вообще редко из дома выходишь, а уж вечером только в сопровождении и то – до машины.

– Это уж точно. Устала я от такой жизни, ты себе не представляешь как. Муж, кстати, уже три дня ездит с телохранителем. Между прочим, довольно дорогое удовольствие.

– Богатые тоже плачут, серия триста тридцать третья… – рассеянно пробормотала я. Что-то действительно было не так, концы с концами в этой истории решительно не сходились. Моя роль курьера выполнена – ну и оставили бы в покое, так нет, я по-прежнему «под колпаком». Асю же никто не трогает, хотя по идее должны были взяться именно за нее. И почему вчерашний тип ошивался возле нашего подъезда, если вечером с Элси всегда гуляет муж? Могли, конечно, не знать, но ведь ждали же! Значит, были в курсе хотя бы того, что у нас есть собака, причем незлая. Этому, укушенному, просто не повезло: если бы он без затей выругался матом, Элси бы и ухом не повела. А тут – «дура». Да еще второй раз за один вечер. Натурально, нервы у собачки не выдержали.

– Не засыпай сидя, – услышала я голос подруги. – Лучше покажи свою знаменитую пудреницу. Никогда бы не поверила, что ты способна восторгаться какой-то безделушкой…

Это уж точно, я бы и сама не поверила. Но вот прилегла к сердцу – и все тут. Думаю, все дело в этих самых королевских лилиях на крышке. Всю жизнь была неравнодушна к французской королевской символике. Детские привязанности: «Три мушкетера», «Королева Марго», «Графиня де Монсоро». Блажь, конечно, но уж так исторически сложилось.

– Сейчас, сейчас, – встрепенулась я и… уронила сумку с колен прямо на тротуар. Мы с Асей, не сговариваясь, нагнулись, чтобы ее поднять, да так и остались на четвереньках. Ибо над нашими головами что-то загрохотало, а в стеклах вагончика-кафе немедленно образовались аккуратные круглые дырочки.

– Стреляют, – будничным тоном сообщила мне Ася и растянулась под столиком прямо на асфальте. – Ложись, идиотка!

Но любопытство пересилило страх. Визжали женщины, что-то орали мужчины, вдали завелась милицейская сирена – все это я отметила чисто механически. А я наблюдала, как пара здоровых бугаев в темных очках и кожаных куртках – по такой-то жаре! – запрыгнули в стоявшую неподалеку машину и с шиком укатили. В руках у обоих были какие-то клюшки – или мне это показалось? Они стреляли, сомнения не было. Но в кого? В одну из нас, в обеих сразу или мы тут вовсе ни при чем?

– Вставай, Аська, отбой, – потрясла я подругу за плечо. – В тебя не попали? Очень удачно, в меня тоже промахнулись.

– Это потому, что мы лежали, – поделилась со мной Ася.

Выглядела она паршиво: бледная до синевы, растрепанная, перепачканная. Я, наверное, была примерно в таком же состоянии, разве что менее грязная. Все-таки стояла на четвереньках, а не лежала на животе.

– А почему они вообще стреляли? – поинтересовалась я. – Если, например, они хотят от меня что-то узнать, то убивать при этом как-то нелогично. А уж если хотят убить, значит, я знаю что-то такое, чего мне знать ни в коем случае не положено. Ладно, пошли отсюда, по дороге расскажешь все, кончилось мое терпение.

– Куда пошли?

– К Володе, естественно. Сама я с этим не справлюсь.