Финляндский разгром - [7]

Циркуляр генерал-губернатора предназначался для успокоения взволнованного населения Финляндии. Но подобная мера, конечно, не может принести никакой пользы, и генерал-губернатор сделал бы гораздо лучше, если бы он позаботился об устранении некоторых гнусных приемов, практикуемых теперь

— 19 —

в различных местностях Финляндии. Так напр., когда собирались подписи для массового адреса царю, русские и татарские разносчики, появившиеся в Финляндии, убеждали население не подписываться под адресом, угрожая, что, в противном случае, виновные рискуют понести жестокое наказание. Что эта угроза имела некоторое основание, лучше всего убеждает тот факт, что генерал-губернатор действительно пытался через русских жандармов узнать имена лиц, ведших агитацию в пользу адреса, с целью подвергнуть их наказанию, как смутьянов, нарушающих спокойствие страны.

Конечно, все эти махинации оказались совершенно бесполезными. Тогда русские агенты изобрели новый способ. "Разносчики" обратили свое внимание на беднейшие классы населения (тщательно избегая крестьян-землевладельцев) и стали рисовать пред бедняками картины того благополучия, которое их ожидает, если будут введены "русские законы", так как тогда, дескать, вся земельная собственность и другое имущество будут разделены между всеми поровну. Одновременно с этим, они убеждали народ подписываться под какой-то бумагой, содержание которой они, впрочем, колебались читать, предлагая за подписание этой "неудобочитаемой" бумаги деньги и не останавливаясь даже перед тем, чтобы заставлять детей подписывать под бумагой их имена и имена их родителей. Сенат разослал циркуляр ко всем провинциальным губернаторам, в котором предписывал им тщательно следить за подобными "разносчиками", в сущности даже не имеющими законного права на разносную торговлю в Финляндии и для которых торговля является лишь фальшивым предлогом. Некоторые из этих разносчиков уже посажены в тюрьму; другие тяжко пострадали от рук тех, к кому они обращались с своими предложениями. Но генерал-губернатором до сих пор не сделано никакой попытки прекратить эти гнусные проделки.

Одно из первых последствий манифеста касается занятий настоящего сейма. В половине апреля сейму было сообщено, что император одобрил предложение военного министра, заключающееся в том, что военный законопроект, находящийся на рассмотрении сейма, должен быть признан "имеющим общегосударственное значение" и, согласно этому, должен быть кодифицирован в порядке, указанном в манифесте 15-го фев-

— 20 —

раля 1899 г., т. е. что финляндский сейм может лишь высказать свое мнение о нем.

Остается лишь положиться на благоразумие и добрую волю царя, от которого зависит согласиться с мнением финляндского сейма или с советами его русских министров. Даже в настоящее время доверие к царю настолько сильно, что у финляндцев еще не исчезла надежда на то, что царь выберет первый из этих выходов; по общему мнению, если бы царю было известно действительное положение дел, он бы восстановил конституционные права Финляндии.

И. Н. Рейтер.

Царская политика в Финляндии (Из статьи, помещенной в английском журнале "Fortnightly Review" в мае 1899 г.)

Недавняя попытка царя лишить финляндцев их освященных временем прав, которые он, подобно своим предшественникам, торжественно клялся, при восшествии на престол, хранить и защищать, вызвала бурю негодования у всех друзей свободы в Англии и болезненно смутила тех наивных энтузиастов, которые, увлекшись царским манифестом о разоружении, ублажали себя мыслью, будто в лице самодержца всея России они, наконец, обрели долгожданного миротворца вселенной. История финского coup d'Иtat уже передана ежедневной прессой. Я — ни руссофоб, ни финноман. Тем не менее нельзя одобрить стремления России искоренить, во имя будто бы цивилизации, систему более высокой политической культуры, до которой она сама еще не доросла, — как она это старается теперь сделать в Великом Княжестве Финляндском — этом скудно одаренном, но энергическом рассаднике Западных идей и Западной культуры, который вполне заслуженно пользуется репутацией самой интеллигентной и прогрессивной части обширной Империи, в состав которой он входит.

В течение более двух столетий (с 1587 г.) финляндцы пользовались политической свободой. За все долгое время своего дружественного союза со шведами они регулярно посылали своих

— 21 —

представителей в Шведский Риксдаг, или Имперский Парламент; после же занятия Финляндии русскими войсками в 1808 г. царь Алекандр I оставил за финляндцами их старую конституцию. Еще до того, как был заключен со шведами мир, императорским указом от 1-го февраля 1809 г. созван был в Борго на утро 22-го марта Сейм, или Национальный Парламент, "согласно конституции страны", и 27-го марта в Борго явился сам царь и тут же подписал Гарантию прав, обращенную ко всем жителям Финляндии.

На следующий день (28-го марта) была формально открыта первая сессия первого финского Сейма. Весь ход делопроизводства в Сейме был точно скопирован со Шведского Риксдага, и все четыре сословия (дворянство, духовенство, горожане и крестьяне) принесли должную присягу на подданство Александру I-му, как своему законному Великому Князю. Затем был выслушан и утвержден всеми сословиями вышеупомянутый Акт, и таким образом политическое соединение Финляндии с Россией получило окончательную санкцию сейма. Два года спустя (в 1811 г.) великому княжеству были возвращены принадлежавшия ему некогда юго-восточные части старой Финляндии, уступленные России Швецией в 1721 г. и вторично в 1743 г., и входившия до 1811 г. в состав других русских губерний, и они с тех пор стали пользоваться всеми конституционными привилегиями прочего Великого Княжества. Этот акт возвращения, или воссоединения, был сам по себе красноречивым косвенным признанием за финляндцами права обладать Финляндией и управлять ею по-своему.