Финляндия: государство из царской пробирки - [41]
Даже самые робкие попытки сблизить Финляндию с остальной частью Российской империи вызывали истерику местных властей. Так случилось, например, в 1885 году, когда Александр III повелел, чтобы два финских батальона ежегодно командировались на лагерные сборы в Красное Село под Петербургом для совместного обучения с русскими войсками. Хотя финских военнослужащих отправляли отнюдь не в «горячую точку», а в окрестности имперской столицы, всего лишь в 30 км от финской территории, финляндский сенат возмутился и попытался добиться отмены императорского решения. Когда же это не удалось, прокурор сената в знак протеста подал в отставку[453].
Вынужденный расхлёбывать последствия правления своих либеральных предшественников, Александр III счёл необходимым приступить к мерам по упразднению особой финляндской монеты, почты и таможни. Резолюция императора по этим вопросам гласила:
«Таможенное объединение необходимо; это вещь нелёгкая и работа большая, но исполнить можно; что же касается почты, монетной и денежной части, то это непростительно, что это разделение ещё существует, и соединение с общеимперской системой необходимо»[454].
Чтобы не допустить подобного развития событий, финляндские деятели стали доказывать, будто эти вопросы не могут быть решены без согласия сейма. Между тем даже согласно шведским конституционным актам, на которые так любили ссылаться сторонники финляндского сепаратизма, все перечисленные вопросы находились исключительно в руках монарха. В мае 1890 года Высочайшим манифестом почтово-телеграфное ведомство Финляндии было передано в подчинение российскому министерству внутренних дел[455]. Что же касается монетной и таможенной реформы, то решить эти вопросы Александр III, к сожалению, не успел. Привыкший делать все не торопясь и основательно, он не смог предугадать своей преждевременной кончины, а непутёвый наследник похоронил планы отца.
Наиболее показательным эпизодом, демонстрирующим развитие сепаратистских тенденций в Великом княжестве, стала история с принятием и отменой финляндского уголовного уложения.
Вопрос о новом уголовном уложении для Великого княжества назрел уже давно. В 1888 году проект Уложения был вынесен на рассмотрение финляндского сейма и был им принят. 7 (19) декабря 1889 года, по докладу министра статс-секретаря Финляндии генерал-лейтенанта Эрнрота, принятый сеймом проект был утверждён Александром III. Уложение должно было начать действовать с 20 декабря 1890 года (1 января 1891 года). Однако в самый последний момент его вступление в силу было приостановлено Высочайшим манифестом от 1 (13) декабря 1890 года. Чем же было вызвано подобное императорское решение?
Официальный русский текст уголовного уложения был опубликован в № 39 сборника постановлений Великого княжества Финляндского за 1889 год, вышедшем в свет 5 (17) апреля 1890 года. Он сразу же вызвал недоумение русской общественности. Одним из первых выступил с критикой законопроекта известный юрист профессор Н. С. Таганцев (отец В. Н. Таганцева, три десятилетия спустя организовавшего известный заговор против большевиков и расстрелянного вместе со своим соратником Николаем Гумилёвым). По мнению Таганцева, с точки зрения государственных интересов Российской империи, претензии к Уложению можно было свести к трём группам:
«К первой должны быть отнесены постановления, затрагивающие международные отношения России к иностранным государствам и оказавшиеся несогласованными с началами, принятыми в законах Империи; ко второй, постановления, отделяющие интересы Финляндии от интересов России и приравнивающие последнюю, в отношении преследования на финляндской территории некоторых преступлений, к иностранным державам, и к третьей, постановления, отменяющие действие отдельных законоположений, восприявших обязательную силу как в Империи, так и в Великом Княжестве»[456].
Рассмотрим каждый из этих моментов подробнее. Во-первых, авторы Уложения фактически пытались представить Финляндию, являвшуюся составной частью Российской империи, в качестве самостоятельного субъекта международного права. Однако, как справедливо заметил профессор Таганцев,
«в международном отношении Финляндия всецело поглощается общим понятием России: только с Россиею ведутся дипломатические сношения; только при Российском Императорском Дворе находятся дипломатические представители иностранных держав; только России объявляют войну и с нею заключают мир;с Россиею заключаются договора о взаимной международной помощи против преступников, о выдаче их, о порядке международных судебных сношений и т. д. Очевидно, что по всем сим предметам особые постановления в местном уголовном уложении представляются совершенно излишними»[457].
Исходя из этого,
«естественно нужно придти к тому выводу, что и внешняя безопасность Финляндии должна охраняться теми же мерами, как и безопасность Империи: всякое посягательство на Финляндию есть посягательство на Империю и наоборот; Финляндия не может иметь отдельных от Империи врагов и союзников; не может иметь отдельные средства обороны, свою самостоятельную армию или флот, свои крепости и т. д.; отсюда понятно, что и постановления местного уложения о посягательствах на внешнюю безопасность государства, а в частности постановления об измене, должны быть не только аналогичны, но, по возможности, тождественны»
