Финляндия: государство из царской пробирки - [40]

В результате если в России срок действительной военной службы составлял 5 лет, то в Финляндии всего лишь 3 года. В период с 1882 по 1897 год из числа ежегодно призываемых к отбытию воинской повинности в ряды войска в России поступало 36 %, а в Финляндии только 9 %. Из всей массы населения России находилось на действительной службе 1,6 %, а в Финляндии 0,5 %. На 1 тысячу мужчин рабочего возраста в рядах армии находилось в России 39,5, а в Финляндии 9,2[444].

Очень своеобразно в Финляндии поддерживался и воинский дух армии. Признаком хорошего тона там считалось повсеместное сооружение памятников, посвящённых победам, одержанным в своё время финскими войсками над русскими. Первый раз подобное событие имело место 2 (14) июля 1864 года, когда была отпразднована годовщина поражения русских войск у Лаппо. В мероприятии участвовало более 2 тысяч человек. При этом был торжественно открыт памятник, воздвигнутый на средства одного из местных предпринимателей[445].

В том же 1864 году в № 32 газеты «Mikkelin Wiikko Sanomia» было помещено объявление о сборе пожертвований на сооружение памятника, в воспоминание бывшего в Поросальми в 1789 году сражения между русскими и финскими войсками[446]. И хотя тогдашним генерал-губернатором бароном П. И. Рокасовским сбор средств был запрещён, общественность не унималась. В 1882 году ей удалось увековечить сражение при Ютасе, а в августе 1885 года был открыт памятник на месте сражения при Вирте Куопиоской губернии, причём в церемонии открытия участвовал местный батальон финских войск. Однако в это время Россией правил уже Александр III, который, узнав о подобных безобразиях, запретил впредь сооружать какие-либо памятники без Высочайшего соизволения[447].

Открытие памятника в честь сражения при Ютасе

Слева памятник сражению при Алаво, справа — сражению при Иденсальми (в финской и шведской литературе этот бой именуется как сражение на мосту Вирта)

Ещё финны любили сочинять для своей игрушечной армии марши, прославляющие победы над оккупантами. «Наше “ура” в степях (?!) раздаётся, как тысячи голосов. Долины заговорили, берега откликаются: “Долой отсюда русских!”»[448] — вдохновенно писал ректор Гельсингфорского университета Август Альквист, а власти добродушно слушали, как отцы будущих белофиннов разучивали его шедевр (Альквисту пришлось лишь заменить «Долой отсюда русских!» на «Долой отсюда насилие!»).

Но общей картины отдельные запреты не меняли. В целом власти царской России своими неразумными действиями с достойным лучшего применения упорством продолжали старательно пестовать финскую государственность. Создаётся впечатление, будто некая неведомая и таинственная сила дала поручение тогдашним правителям России: возьмите народ, никогда не имевший государственности, и создайте ему все её атрибуты.

Глава 7 Львёнок показывает зубы

Взгляните на современную нам Финляндию. Вся она охвачена национальной идеей, принявшей форму широкого автономического стремления. Она живёт и пылает национализмом. Все её высшие интересы сосредоточены около одного национального вопроса. Ему единому она служит и ему единому поклоняется.

М. М. Бородкин

Итак, стараниями неразумных правителей Российской империи бывшая шведская провинция фактически превратилась в автономное государство со всеми его атрибутами. Как образно заметил в 1880-е годы один из депутатов народной партии Швеции, «маленький финский лев, попав на широкую грудь русского орла, так окреп и вырос, что мы, оставившие его вам в виде хилого львёнка, не узнаём нашего бывшего вассала»[449]. Великое княжество получило собственные органы власти, денежную единицу, свою армию, почту, таможню. Власти империи старались не вмешиваться в финские дела. Таково было положение дел, доставшееся в наследство взошедшему на престол в марте 1881 года императору Александру III.

Как пишет в своих воспоминаниях С. Ю. Витте, позиция Александра III в финляндском вопросе была следующей: «Мне финляндская конституция не по душе. Я не допущу её дальнейшего расширения, но то, что дано Финляндии моими предками, для меня так же обязательно, как если бы это я сам дал. И незыблемость управления Финляндии на особых основаниях подтверждена моим словом при вступлении на престол»[450]. К сожалению, чтобы осознать, что подобное благородство противоречит интересам России, государю потребовалось почти десять лет.

Тем временем сепаратистские процессы в Финляндии набирали обороты. Продолжалось вытеснение русских из всех сфер общественной жизни Великого княжества. Например, согласно Высочайшему постановлению о частных железных дорогах, открываемых для общественного движения от 3 (15) апреля 1889 года, сооружение железных дорог в Великом княжестве было разрешено лишь финляндским гражданам[451]. В соответствии с Высочайшим постановлением от 30 октября (11 ноября) 1889 года о праве финляндских граждан, принадлежащих к христианской вере не евангелическо-лютеранского исповедания, занимать должности и служебные места в крае, лица православного вероисповедания были лишены права преподавать историю в учебных заведениях Финляндии