Финиас Финн, Ирландский член парламента - [27]

Королева потребовала къ себѣ мистера Мильдмэя по совѣту лорда де-Террье. А совсѣмъ тѣмъ лордъ де-Террье и его главный помощникъ прилагали всѣ усилія своего краснорѣчія въ-теченіе послѣднихъ трехъ дней, чтобы убѣдить своихъ соотечественниковъ, что неспособнѣе министра, какъ мистеръ Мильдмэй, еще никогда не представлялось, чтобы держать бразды правленія. Они не могли достаточно выставить его въ невыгодномъ свѣтѣ, и что-жъ? въ ту же минуту, какъ почувствовали себя не въ силахъ удержать власть за собою, они предлагаютъ королевѣ потребовать къ себѣ именно этого неспособнѣйшаго и губительнаго государственнаго человѣка! Мы, которые коротко знакомы съ методами нашихъ политиковъ, не видимъ въ этомъ ничего удивительнаго, потому что привыкли къ такимъ переворотамъ, но въ глазахъ чужеземца это вещь до крайности поразительная. Ни въ одной странѣ не встрѣтится ничего подобнаго, по-крайней-мѣрѣ не встрѣчалось до-сихъ-поръ. Нигдѣ вы не найдете такого добродушно-ожесточеннаго и вмѣстѣ наивнаго бѣга взапуски въ мірѣ политическомъ. Коноводы нашихъ двухъ партій точь-въ-точь въ такихъ же отношеніяхъ одинъ къ другому, какъ два борца во время кулачныхъ боевъ, которые колотятъ другъ друга каждые два года изъ-за пояса[4] и пяти-сотъ фунтовъ въ придачу. Только стоитъ посмотрѣть, какъ они кидаются одинъ на другого, нанося такіе удары, будто жаждутъ каждымъ изъ нихъ поразить противника, если возможно, на смерть. А между тѣмъ нѣтъ человѣка, котораго бы бирмингэмскій Бонтинъ уважалъ болѣе брайтонскаго Билля Бёрнса, и съ которымъ, бы онъ съ большимъ удовольствіемъ обсудилъ достоинства кружки эля съ примѣсью портера.

Такъ было и съ мистеромъ Добени и мистеромъ Мильдмэй. Въ частной жизни Добени почти доходилъ до боготворенія своего сильнѣйшаго соперника, и Мильдмэй никогда не упускалъ случая крѣпко пожать руку мистера Добени. Дѣло иное въ Соединенныхъ Штатахъ. Тамъ существуетъ тотъ же политическій антагонизмъ, но онъ порождаетъ частную ненависть. Тамъ коноводы партій совершенно искренны, когда бранятъ другъ друга, до того искренны, что кажется готовы растерзать одинъ другого на клочки. Я сомнѣваюсь, чтобы Добени рѣшился коснуться одного волоса на почтенной головѣ мистера Мильдмэйя, даже за обѣщаніе оставаться во главѣ правленія еще на цѣлыхъ полгода.

Когда Добени кончилъ свой отчетъ, мистеръ Мильдмэй просто объявилъ Палатѣ, что получилъ приказаніе ея величества и исполнитъ его. Онъ проситъ Палату не предполагать ни подъ какимъ видомъ, будто онъ приписываетъ ея величеству намѣреніе поручить ему составленіе новаго министерства. Если онъ не получитъ положительнаго приказанія, то сочтетъ своимъ долгомъ почтительнѣйше просить ея величество возложить эту обязанность на кого-нибудь другого. Затѣмъ все то было сказано, что сказать надлежало, и члены Нижней Палаты разошлись по своимъ клубамъ. Радость нѣкоторыхъ пылкихъ либераловъ однако была нѣсколько охлаждена извѣстіями, распространившимися въ собраніи во время рѣчи мистера Добени. Сэр-Эверардъ Поуэлль не думалъ умирать. Онъ былъ живехонекъ не хуже самого Добени. Крайне непріятно, когда оказывается, что новость, вами переданная, несправедлива, особенно если вы изо всѣхъ силъ старались ее распространять.

— Да вѣдь онъ умеръ, настаивалъ мистеръ Рэтлеръ.

— Не болѣе получаса назадъ лэди Поуэлль увѣряла меня, что онъ въ настоящую минуту чувствуетъ себя многимъ лучше, чѣмъ всѣ послѣдніе три мѣсяца, возражалъ его противникъ. — Поѣздка въ Парламентъ принесла ему величайшую пользу.

— Такъ онъ будетъ его посѣщать при каждомъ несогласіи, заключилъ Рэтлеръ.

Все политическое населеніе Лондона находилось въ большомъ волненіи слѣдующіе за тѣмъ пять дней. Въ воскресенье утромъ стало извѣстно, что мистеръ Мильдмэй отказался стать во главѣ либеральнаго правленія. Онъ такъ часто совѣщался съ герцогомъ Сент-Бёнгэемъ и Плантадженетомъ Паллизеромъ, и совѣщанія эти длились такъ долго, что вѣрнѣе было бы сказать, что они жили вмѣстѣ для совѣщаній. Потомъ Грешэмъ видѣлся съ мистеромъ Мильдмэемъ и Монкъ тоже. Въ клубахъ многіе утверждали, что Монкъ видѣлся съ мистеромъ Мильдмэемъ, но нѣкоторые съ жаромъ опровергали возможность подобнаго свиданія. Монкъ былъ радикалъ очень любимый народомъ и представитель ультра-радикальныхъ селеній горшечниковъ, которые еще никогда не бывали въ силѣ. Вопросъ настоящей минуты заключался въ томъ, пригласитъ Мильдмэй Монка или нѣтъ примкнуть къ нему. Тѣ же, которые при каждой перемѣнѣ полагаютъ, что настало время, когда затрудненіе составить новое министерство наконецъ окажется непреодолимо, утверждали, что Мильдмэй успѣха имѣть не могъ, ни съ Монкомъ, ни безъ него. Образовались двѣ партіи по этому поводу; одни утверждали, что мистеръ Мильдмэй послалъ за Монкомъ, другіе опровергали это съ настойчивостью. Но былъ еще третій кружокъ, котораго мнѣніе, повидимому, имѣло болѣе основанія. Люди этого кружка увѣряли, что главное затрудненіе заключалось въ Грешэмѣ. Мистеръ Грешэмъ готовъ былъ служить съ мистеромъ Мильдмэемъ, однако не иначе, какъ при извѣстныхъ условіяхъ относительно мѣста, которое намѣревался занять самъ, и введенія въ министерство нѣкоторыхъ своихъ друзей; только — прибавляли господа, которыхъ считали наиболѣе свѣдущими — Грешэмъ не хотѣлъ служить съ герцогомъ и съ мистеромъ Паллизеромъ. Надо сказать, что каждый, кто имѣлъ какое-либо понятіе о положеніи дѣлъ, зналъ несомнѣнно, что Мильдмэй безъ герцога и мистера Паллизера обойтись не могъ. Либеральное правленіе, имѣя противъ себя Грешэма, не въ состояніи было бы продержаться до конца засѣданій.