Финансовая мудрость Эбенезера Скруджа. 5 принципов, чтобы изменить свои отношения с деньгами - [7]

[5]. Мама была младшей из троих дочерей. Она выросла в Детройте, штат Мичиган, в рабочем районе рядом с муниципальными кварталами для малоимущих.

Мой дед по материнской линии работал на заводе «General Motors». Со временем для охраны дома он купил огнестрельное оружие – так он хотел защитить свою семью от постоянно случавшихся в округе грабежей. Несмотря на его старания, бандиты не раз проникали в дом и среди прочего крали и его недавно купленное оружие. Дед умер, когда ему перевалило за девяносто. До самой смерти он держал заряженную винтовку на расстоянии вытянутой руки от кровати.
Во время Великой депрессии, потеряв то немногое, что семья имела в виде банковских сбережений, мой дед стал хранить деньги в сейфе на чердаке. Мама также выросла с недоверием к финансовым учреждением. Разве могло быть иначе? Она ходила в школу, где дети из бедных и богатых районов учились вместе. Очень рано она начала понимать, что относится к беднейшему социально-экономическому классу, и в результате ощущала себя ниже других. Уже будучи взрослой, мама начала откладывать деньги, но решалась только на инвестиции низкого риска. Поскольку она работала учительницей на полставки, в детстве я хорошо усвоил, что мы были самыми настоящими бедняками. Но я рос и был твердо уверен: только не я! Со мной все будет по-другому!
Хотя мою семью можно было отнести к низам среднего класса, я вырос в полной уверенности, что мы бедные. Оглядываясь назад, могу сказать, что мы и в самом деле ими были – в нашем мышлении. Я стыдился своих ограниченных возможностей и совсем не богатого жизненного опыта. Многие мои однокурсники и коллеги выросли в более обеспеченных семьях, и это только усугубляло во мне чувство отчужденности и стыда. Итак, я со всей решимостью поклялся все сделать по-другому.
Я действительно сделал все по-другому, и это дорого мне обошлось.

Когда после десяти лет обучения я, наконец, получил высшее образование, то занялся инвестированием. Не имея за плечами никакой подготовки и абсолютно ничего не зная о финансах и фондовом рынке, я начал покупать и продавать акции, считая, что ничем не рискую. Именно это и представляло для меня настоящую угрозу. Так или иначе, после того, как в 2000 году лопнул так называемый пузырь высоких технологий[6], в течение двух лет я потерял около половины своих первоначальных вложений. Это событие серьезно повлияло на мою последующую жизнь. А в то время я испытывал безграничную боль и унижение.

Я не имел ни малейшего представления ни о скрытых убеждениях, передающихся в нашей семье из поколения в поколение, ни о своих личных взаимоотношениях с деньгами. Пытаясь «все сделать по-другому», не так, как родители, я совершил большую ошибку и в итоге получил то же, что и они, – МАЛО денег. К счастью, мои страдания научили меня в случае неудачи обращаться за помощью к другим и пытаться расширить свои знания об интересующем меня предмете. Пережив это горе, я смог посмотреть на мир другими глазами. Так начался мой путь к финансовому выздоровлению.
После того, как произошло это болезненное событие, я осознал, что мне необходимы новые знания и помощь специалистов. Мне представилась возможность участвовать в семинаре, который организовал соавтор этой книги – Рик Калер. Семинар был посвящен исследованию наших собственных отношений с деньгами, и я с радостью согласился стать его участником. Интересно, что на нем присутствовали также мой отец, моя мачеха и моя невеста. В какой-то момент нас попросили рассказать, какую смысловую установку о деньгах мы получили в семье. Отец пожелал ответить, и, когда он заговорил, у меня от удивления открылся рот. Так я и сидел в течение всего рассказа, а моя невеста осторожно толкала меня в бок после каждого нового предложения. Несмотря на то что отец никогда этого не говорил, его сложившееся в детстве представление о деньгах передалось и мне. Почти все мысли, которые он высказывал, возникали раньше и у меня, и я делился ими со своей невестой!
Я осознал, какое глубочайшее влияние эти укоренившиеся семейные установки о деньгах постоянно оказывали на мое поведение и на мои размышления на тему финансов. Это событие изменило мою жизнь. Я начал работать с эмоциями – например, с чувством боли, вины или стыда, – которые вызывали у меня какие-либо события или размышления, и со временем я смог отстраниться от своих мыслей. Постепенно эта отстраненность позволила мне рассуждать более объективно. Сейчас, когда старые денежные сценарии поведения дают о себе знать, я больше не подчиняюсь им бессознательно и машинально. В таких случаях я готов усомниться в обоснованности моих мыслей. Теперь я способен принимать более взвешенные решения. Если я вдруг оказываюсь в очень сложной и напряженной финансовой ситуации или если мне приходится противостоять каким-либо устаревшим и весьма болезненным денежным сценариям поведения, я заручаюсь поддержкой и помощью окружающих. Поступая таким образом, я могу принимать намного более взвешенные и здоровые решения по поводу денег.
Например, время от времени я начинаю думать, что недостаточно усердно работаю или зарабатываю слишком мало. В моей семье любой посчитал бы величайшей обидой, если бы его назвали ленивым. Я смог распознать в этом факте передающийся из поколения в поколение денежный сценарий поведения. Я знаю, что он появился задолго до меня, и поэтому меня он больше не касается. Я понял, что, подчиняясь этому денежному сценарию, поколения моих предков стали трудоголиками и в бесконечной погоне за «усердной работой» жертвовали собой, взаимоотношениями с близкими и радостью жизни. Тем не менее, хотя я и отдаю себе в этом отчет, временами похожие мысли снова прокрадываются в мое сознание. Раньше я бы принял их близко к сердцу и испытал чувство вины, устыдился и начал заниматься самокопанием. Пытаясь стать лучше, принялся бы за работу с еще большим старанием и работал бы допоздна. Иначе я бы обязательно счел себя лентяем и никчемным неудачником. Сейчас в удачные периоды моей жизни мне удается отстраниться от таких рассуждений и не убиваться на работе. А в мои худшие моменты мне все еще бывает трудно их отпустить.