Финальный аккорд - [47]

– Отправка сообщений… – тупо сказал я, пытаясь представить, как кто-то едет на полной скорости, а в это время его глаза и пальцы сосредоточены на двухдюймовом экране, а не на дороге перед собой.

– Значит, вы не видели Анну, когда ее привезли на машине «Скорой помощи»?

Рег покачал головой:

– Нет. Как я уже сказал, ее срочно отправили в хирургическое отделение еще до того, как я был проинформирован. Но мне удалось очень коротко поговорить с одним из сотрудников бригады медиков, которая оказывала ей помощь.

– И что?

Было ясно, что это была самая неприятная часть его работы. Он сделал глубокий вдох, а затем со вздохом выдохнул.

– Я не буду вам врать. Он сказал, что хуже некуда. Я знаю, что это, вероятно, не самая легкая вещь, которую можно услышать. Но частью моей роли во всем этом в качестве медицинского социального работника, на самом деле, вероятно, моей самой большой ролью, является удостовериться в том, что вы располагаете всем объемом информации, чтобы потом помочь вам справиться с ситуацией наилучшим образом. Я здесь, чтобы, прежде всего, помочь вам, Итан. И, на мой взгляд, частично помощь заключается в том, чтобы избежать ситуации, когда стараются подсластить пилюлю. Машина вашей жены получила боковой удар. Прямо в дверь с ее стороны врезался огромный блок двигателя, который обезопасил другого водителя. Ее маленький «Сааб» не идет ни в какое сравнение с внедорожником. На основании того, что я слышал, она приняла на себя довольно сильный удар. Если быть точным, то сотрудник бригады «Скорой помощи» сказал, что был очень удивлен, что ваша жена все еще была жива, когда они подъехали к реанимационному отделению.

Из-за гигантского кома в горле мне было невероятно трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы разговаривать, но я хотел получить еще больше информации.

– Вам что-то известно про ее травмы?

– Я знаю, что она была жива, но находилась без сознания, когда они загружали ее в машину, и это все.

Я проглотил еще один комок, а затем прошептал:

– Я понимаю.

Рег ответил еще на несколько уточняющих вопросов, прежде чем его пейджер начал пищать. В результате он извинился, что ему надо идти работать по другому делу, и удалился.

Единственный звук в комнате ожидания отделения интенсивной терапии исходил от Джерри Спрингера, который приглушенно играл на плоском экране телевизора прямо напротив двери. Я выключил его и сидел в тишине. Хоуп мирно спала, положив голову на мои колени. Когда я попытался вытащить ноги из-под ее головы, чтобы она могла вытянуться на диване, она быстро подняла глаза и сказала:

– Я не собираюсь спать, папа. Я буду бодрствовать, чтобы увидеть мамочку.

Через десять секунд она снова отрубилась, на этот раз не у меня на коленях, а на небольшой подушке, подложенной под голову, чтобы поддержать ее шею.

Я не мог не удивиться тому, как она сильно напоминала мне свою мать. Такие же красивые волосы. Такие же длинные ресницы и большие круглые глаза. И, безусловно, тот же рот. Я спросил себя, увижу ли я когда-нибудь, как губы Анны снова улыбаются мне. Слова Рега эхом отзывались в голове: «Я не буду вам врать, хуже уже некуда».

В течение первого часа моего нахождения там я каждую секунду ждал, что придет хоть кто-нибудь, врач или медсестра, и сообщит что-то новое. Но никто не приходил. Я чувствовал, что должен позвонить родственникам и сообщить о случившемся, но надеялся узнать что-то более конкретное, прежде чем обзванивать их.

В половине одиннадцатого, по-прежнему не имея никакой новой информации о состоянии Анны, я стиснул зубы и набрал номер телефона ее отца.

– Алло?

По звуку голоса на другом конце линии было ясно, что он спал.

– Привет, Октавий. Это Итан.

– Ой. Ужасно поздно для звонка, не так ли? Все в порядке?

– Я знаю. Прости… и нет, все могло бы быть лучше. Октавий… произошел несчастный случай.

Я услышал легкий вздох на другом конце линии.

– Хоуп?

Глядя на лицо спящей дочери, я, по крайней мере, был благодарен, что с ней ничего не случилось. Насколько тяжело было бы услышать, что что-то ужасное случилось с моей маленькой Хоуп? Понимая, что я собираюсь сообщить плохие новости о другой папиной дочке – его маленькой девочке! – мое сердце разрывалось на куски. Чтобы сдержать эмоции в узде, я предоставил ему выжимку, версию в стиле «Ридерз Дайджест» того, что мне было известно. Когда я закончил, он засыпал меня вопросами:

– Где ты сейчас? Она там? Могу ли я поговорить с ней?

Я быстро объяснил, что Анна все еще находится на операции и мне пока не удалось поговорить с врачами.

– Но сотрудник бригады «Скорой помощи», которая была на месте аварии, сказал, что она без сознания, так что кто знает, когда она будет в состоянии говорить. Мне так жаль, Октавий. Я хотел, чтобы вы узнали как можно скорее. Я конечно же буду держать вас в курсе, как только смогу узнать более подробную информацию.

– О Господи… Как ты думаешь, есть шанс, что она может… Я имею в виду… Может, мне приехать? Поможет ли это?

– Решайте сами. Но, учитывая, как мало мы знаем, я думаю, может быть, самое лучшее сейчас просто ждать, пока не появятся свежие новости.

– Я понимаю.