Философское и правовое наследие Ганса Кельзена - [8]
Принцип релятивизма является в нормативизме способом разрешения противоречий в характеристике сущности государства как субъекта права, и антиномии национальных юрисдикций. Г. Кельзен во избежание войны как средства разрешения конфликтов, настаивает и аргументирует в пользу приоритета норм международного права, и детально аргументирует, что в основе сущности государства лежит концепция ограниченного суверенитета. Семь утверждений Г. Кельзена о суверенитете должны выстраиваться в логическом порядке.
Во-первых, суверенитет является неотъемлемой составляющей государства, и его необходимо исследовать в таком качестве. И в силу того, что государство может быть нормативно рассмотрено только в связи с его правовой структурой, теория государственного суверенитета также должна быть правовой теорией. Г. Кельзен намеренно указывает на различие между фактическими и нормативными дисциплинами, т.е. между социологическим подходом к государству, как в работах Макса Вебера и Георга Еллинека, и нормативным подходом. Конечно, выбор Г. Кельзеном этого разделения может быть оспорен, есть и другие актуальные точки зрения. Но при внимательном рассмотрении поиска Г. Кельзеном определения критериев права как конкретной нормативной дисциплины, тогда следующие требования показывают последовательную логику и точность.
Во-вторых, в силу того, что теория государственного суверенитета является правовой и нормативной, само государство не может рассматриваться как реальный объект, т.е. как совокупность эмпирических данных, которые относятся к понятию «реального мира». Вместо этого, государство должно пониматься как олицетворение своей правовой структуры, т.е. как юридическое лицо. Тогда правовая теория государственного суверенитета — это теория суверенитета закона. Г. Кельзен своим вторым утверждением настаивает на том, что правовая или нормативная теория государственного суверенитета, в конечном счете, эквивалентна теории суверенитета правовой структуры государства, т.е. закона. Государство в нормативном смысле суверенно лишь в той степени, в какой суверенен закон, персонифицирующий его.
В-третьих, правовая теория суверенитета должна быть нормологической. Это требование включает в себя два аргумента. С одной стороны, объект любой правовой теории должен быть нормативным. Право относится к нормативной сфере «долженствования», где все возможные объекты научного исследования должны быть нормативными объектами, такие как законы, нормы и правила. С другой стороны, эти нормативные объекты также должны находиться в логической связи друг с другом. Равно как и другие сторонники такого нормативного подхода, Г. Кельзен утверждает, что никто не может вывести норму из фактических обстоятельств: «должное» из «сущего». Норма является таковой, только если она имеет силу, и действительность любой из них может быть выведена через соответствие вышестоящей норме. Если бы это было не так, мы бы не смогли говорить о правовых знаниях в понимании Г. Кельзена. Нормативная теория государственного суверенитета одновременно является и теорией о правовых нормах в их логической взаимосвязи.
В-четвертых, логическая система правовых норм, выстроенная нормативной теорией, представляет собой иерархическую структуру, включающую нормы различной нормативной силы: есть высшие и низшие нормы, и законность вторых вытекает из первых. Но так как действительность даже самой высокой нормы логически должна быть выведена из чего-то еще выше, Г. Кельзен гипотетически называет это исходной основной нормой, т.е. логическую предпосылку для многоуровневой пирамидальной структуры высших и низших норм, которая позже превратится в базовую норму чистой теории права. Логическая система, сформированная данными нормами, называется правопорядком, который является результатом правовых знаний, а не объектом.
В-пятых, суверенитет закона, который, с точки зрения Г. Кельзена, является тем же самым, что и суверенитет правопорядка, изображен при помощи трех атрибутов. Суверенный правопорядок является «высшим», потому что никакой другой нормативный порядок не может быть поставлен выше него. С точки зрения Г. Кельзена, это можно было бы отнести к теории естественного права, которая подчиняет правопорядок то одному этическому порядку, то другому. Правопорядок также «унифицирован» потому, что как результат правовых знаний, он должен быть логически выстроен в единое целое. И, наконец, уникальность правопорядка подразумевает, что он отличается от всех других нормативных порядков, от этического порядка и других подобных не предусмотренных законом систем, а также от других законных порядков.
