Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей - [14]

Шрифт
Интервал

Я вновь возвращаюсь к манящему, загадочному «проживанию вопросов». Что же это такое?

Джейкоб объясняет, что он умеет отличать обычное вопрошание от глубокого. Обычное вопрошание скользит по поверхности — как в случае с Сири. Глубокое же вопрошание неспешно, оно обволакивает.

— Если я по-настоящему проживаю вопрос, я позволяю ему завладеть мной, и тогда это состояние глубокого вопрошания, в которое я погружаюсь, способно преобразовывать само по себе.

— Проживаете вопрос?

— Да-да, проживаю вопрос. Долгое время держу его на задворках разума. Живу вопросом. Не просто ищу ответ. Мы слишком часто перескакиваем сразу к решению.

Звучит неплохо. Я готов провести остаток дней, проживая вопросы. Но как же насчет ответов? Где их место? В этом как раз упрекают философию: сплошные разговоры, бесконечные вопросы и никаких ответов. Этот поезд вечно отправляется и никогда не прибывает.

— Ничего подобного, — говорит Нидлмен. — Философию определенно интересует конечная точка; но в путешествии недопустима спешка. Только так можно быть уверенным, что вы достигните не просто разумных ответов, но «ответов сердца». Другие ответы — «ответы головы» — не только менее интересны, но по сути своей и менее верны.

Чтобы достичь ответов сердца, требуется не только терпение, но и готовность встретиться лицом к лицу со своим незнанием. Нужно не спешить решить вопрос и поставить очередную галочку в бесконечном списке, а побыть наедине с сомнениями, загадками. На это нужно время. И смелость. Над вами будут смеяться. И пусть, говорят Джейкоб Нидлмен и Сократ. Смех — цена мудрости.

* * *

Как-то раз я разговаривал со своей приятельницей Дженнифер. То есть как разговаривал: я говорил, а она слушала, как я прохожусь по своему обычному списку тревог.

— У меня проблема с распределением, — сказал я. — У меня всего вполне достаточно, но оно неровно распределено. Вот, например, волосы. На груди и в носу волос хоть отбавляй, а на голове — не очень. Труднее обстоит дело с успехом. Тут уже дело не в распределении, — объяснял я, — мне его действительно недостает. Я недостаточно успешен.

Дженнифер немного помолчала, как делает человек, собирающийся сказать нечто ценное или, может быть, раздумывающий, как удрать. К счастью, имело место первое.

— А как выглядит успех? — спросила она.

— Как выглядит успех? — переспросил я.

— Ну да. Как выглядит успех?

Обычно, если повторяешь адресованный тебе вопрос, человеку кажется, будто он должен помочь, подвести тебя к ответу. Но не в случае Дженнифер. Мой вопрос вернулся ко мне, словно бумеранг, и ударил меня по лбу. Как же выглядит успех? Такое мне никогда не приходило в голову. Успех я всегда оценивал с точки зрения количества, а не внешнего вида.

И ведь как важна формулировка! Дженнифер могла спросить: «Почему ты желаешь успеха?» или «Насколько успешным ты хочешь быть?». Такие вопросы я бы оттолкнул от себя, отмахнулся от них, словно от комаров, осаждавших террасу ее дома в Нью-Джерси. Почему я желаю успеха? Просто желаю, так же как и все. Насколько успешным я хочу быть? Более успешным, чем сейчас.

Но таких вопросов Дженнифер мне не задала. Она спросила, как выглядит успех. И подразумевалось, что это вопрос, обращенный лично ко мне. Как он выглядит в моих глазах? Узнаю ли я его, если он придет?

Я был ошеломлен, словно мой мозг поразил ядовитый скат. Вот что такое хороший вопрос. Он хватает и не отпускает. Хороший вопрос переформулирует проблему так, что вы видите ее в совершенно новом свете. Он не только подталкивает к поиску ответов, но позволяет заново увидеть сам процесс поиска. Хороший вопрос — не тот, что требует умного ответа, он не требует ответа вообще. С древнейших времен, задолго до Сократа, индийские мудрецы практиковали брахмодью — своего рода состязание в умении произносить абсолютную истину. И такое состязание всегда оканчивалось молчанием. Как пишет Карен Армстронг, «момент осознания наступал, когда они понимали, насколько косны их слова, и приближались к неизреченному»[30].

Я не слишком-то склонен к тишине: слова для меня словно воздух. Но сейчас я молча раздумывал над вопросом Дженнифер, рассматривая его с разных сторон. Хороший вопрос порождает новые вопросы; простая фраза Дженнифер зажгла в моем мозгу десятки новых искр. Теперь я говорил уже не с ней, но с самим собой.

Именно к этому стремился Сократ: чтобы собеседник начал безжалостно допрашивать самого себя, ставя под вопрос не только то, что мы знаем, но и то, кто мы такие, с тем чтобы радикально изменить угол зрения.

Один из моих любимых текстов — отрывок из повести Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича», быть может, потому, что он внезапно озаряет сознание новым светом, а еще там тоже про поезд. Главный герой — чиновник из тех, «что получают выдуманные фиктивные места и нефиктивные тысячи». Он смертельно болен, его терзают страх и раскаяние. К концу повествования ужас нарастает и его сменяет новое ощущение: «С ним сделалось то, что бывало с ним в вагоне железной дороги, когда думаешь, что едешь вперед, а едешь назад, и вдруг узнаешь настоящее направление»[31].

Мне кажется, что в том разговоре с Дженнифер я, как и Иван Ильич, внезапно узнал настоящее направление моего движения. И это был самый сократический опыт в моей жизни. Он настиг меня не на пыльных улочках древних Афин, а на террасе дома моей приятельницы в Монклере, штат Нью-Джерси. Да и неважно. Подлинная мудрость не привязана ко времени и пространству. Она всегда с тобой.


Еще от автора Эрик Вейнер
География гениальности: Где и почему рождаются великие идеи

Любознательный ученый и пытливый исследователь Эрик Вейнер пускается в путешествие по странам и столетиям, чтобы выяснить, почему в некоторых местах в разные эпохи расцветал творческий гений. По ходу дела он узнает, как гениям благоприятствуют неразбериха и хаос, отчего нам хорошо думается во время ходьбы, чем устрицы помогли шотландскому Просвещению и почему без чумы не началось бы Возрождение. Вейнер ходит по тем же дорогам, что и древние афиняне, современники династии Сун и обитатели нынешней Кремниевой долины, спрашивая себя, что витает в воздухе этих мест и можем ли мы повторить это там, где проживаем сами?


Как я стал знаменитым, худым, богатым, счастливым собой

Эрик Вейнер, журналист и исследователь, отправился в путешествие по странам, признанным самыми счастливыми в мире, — Индия, Швейцария, Катар, Таиланд, Голландия, Исландия, Америка. Где же живет счастье? В сочетании реальных историй, психологии, науки и юмора автор находит ответы на этот и многие другие вопросы, предлагая путешественникам всего мира новый — «счастливый» — маршрут для поездок.


Рекомендуем почитать
Проблемы жизни и смерти в Тибетской книге мертвых

В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.


Зеркало ислама

На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.


Ломоносов: к 275-летию со дня рождения

Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.


Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века

Русская натурфилософская проза представлена в пособии как самостоятельное идейно-эстетическое явление литературного процесса второй половины ХХ века со своими специфическими свойствами, наиболее отчетливо проявившимися в сфере философии природы, мифологии природы и эстетики природы. В основу изучения произведений русской и русскоязычной литературы положен комплексный подход, позволяющий разносторонне раскрыть их художественный смысл.Для студентов, аспирантов и преподавателей филологических факультетов вузов.


Онтология поэтического слова Артюра Рембо

В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.


Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.