Философский дневник. 1901-1910 - [3]

ства, как то случалось в народной литературе, фольклоре.

Дневник, хотя Толстой продолжал его многие десятилетия, стал итоговой вехой на пути развития жанра, разработан-

ного в «Круге чтения».

Размышляя о значении своего Дневника, Толстой за-

писывает 19 марта 1906 г.: «Думал о том, что пишу я в

дневнике не для себя, а для людей — преимущественно для

тех, которые будут жить, когда меня, телесно, не будет, и

что в этом нет ничего дурного. Это то, что мне думается, что от меня требуется. Ну, а если сгорят эти дневники? Ну

что ж? Они нужны, может быть, для других, а для меня

наверное — не то что нужны, а они — я. Они доставляют

мне благо».

Среди множества идей, наполняющих Дневник, особен-

но часто повторяется одна — о том, что жизнь есть благо:

«Жизнь, какая бы ни была, есть благо, выше которого нет

никакого. Если мы говорим, что жизнь зло, то только в

сравнении с другой жизнью, лучшей или воображаемой. В

жизни может быть зло, а самая жизнь не может быть злом.

Благо может быть только в жизни. И потому нельзя гово-

рить, что отсутствие жизни может быть благо» (21 марта

1902 г.).

Что же такое жизнь? — задается вопросом Толстой и

отвечает: «Жизнью мы называем две вещи: а) наше созна-

ние духовного начала, проявляющегося в мире, и б) на-

блюдаемое нами во времени и пространстве проявление

11

этого начала. В сущности есть только одно первое понятие

жизни, как проявление сознаваемого нами духовного на-

чала. Оно одно действительно. Не было бы его, ничего бы

не было. Из него одного вытекает все, что мы знаем, о чем

бы то ни было; из него же вытекает и второе понятие, в

котором мы приписываем жизни то, чего мы не знаем и о

чем судим только по наблюдению над другими существа-

ми» (17 июля 1903 г.).

Стремясь уяснить себе смысл сказанного, Толстой пы-

тается дать более конкретное определение человеческой

жизни как «расширения сознания». «Жизнь наша представ-

ляется нам расширением своего сознания; в сущности же

нет расширения, а есть уяснение сознания жизни. Жизнь

(Бог) по существу беспредельна и бесконечна, и потому

сознание этой беспредельности и бесконечности есть жизнь

в нас. И закон жизни есть все более и более ясное это

сознание» (7 мая 1904 г.).

Бог и жизнь для Толстого едино. Развивая мысль о бла-

ге жизни, он записывает: «Неверно думать, что назначение

жизни есть служение Богу. Назначение жизни есть благо.

Но так как Бог хотел дать благо людям, то люди, достигая

своего блага, делают то, чего хочет от них Бог, исполняют

Его волю» (8 августа 1907 г.).

Отсюда возникает вопрос об устройстве человеческой

жизни, несправедливости и насилии. «Всякое устройство

основывается на насилии и поддерживается насилием. Ведь

совершенно ясно, что ни на какое устройство жизни все

люди никогда не будут согласны, так что заставить их ис-

полнять установленное устройство можно только насили-

ем, т. е. правом насилия, данным некоторым людям. Уст-

ройство общества, основанное на насилии, имеет целью

препятствовать насилию людей друг над другом. А между

тем, как и рассуждение, так и опыт и вся история показы-

вают нам, что право насилия, данное некоторым, не мог-

ло помешать и не мешает людям отступать от установлен-

ного устройства и совершать насилия друг над другом. И

выходит, что установленное насилием устройство только

увеличивает теми, кто пользуется насилием, количество

людей, насилующих друг друга» (2 февраля 1907 г.).

12

Сознание рассматривается Толстым как постоянная ка-

тегория, существующая независимо от человека. Сознание

никогда не прерывается, благодаря ему есть все, что суще-

ствует. Если кажется, что сознание возникает в ребенке, то

это еще не доказывает, что зародыш его был в ребенке.

Как сон не разрывает сознания, так не прерывает созна-

ния и смерть, и рождение, т. е. переходы из одной жизни в

другую.

С этим связано понимание Толстым учения о бессмер-

тии души. «Говорят о бессмертии души, о будущей жизни, что нужно знать про это для настоящей жизни. Какой вздор!

Тебе дана возможность все увеличивающегося и увеличива-

ющегося блага здесь сейчас; чего же тебе еще надо? Только

тот, кто не умеет и не хочет находить это благо, может тол-

ковать о будущей жизни. Да и что такое в самом деле то, что

мы называем будущей жизнью? Понятие будущего относит-

ся ко времени. А время есть только условие сознания в этой

жизни. Говорить о будущей жизни, когда кончается эта

жизнь, это все равно, что говорить о том, какую форму при-

мет кусок льда, когда он растает, или, перейдя в воду, и

составные части его превратятся в пар. Кроме того, какая

мне и зачем жизнь в будущем, когда вся моя жизнь духов-

ная — только в настоящем. Жизнь моя в том, что я люблю, а я люблю людей и Бога. И то и другое не уничтожается с

моей смертью. Смерть есть только прекращение отделенно-

сти моего сознания» (9 февраля 1908 г.).

Проблема смерти всегда волновала Толстого. Он пы-

тался осмыслить ее по-разному, но так и не пришел к окон-

чательному выводу. Однажды (15 сентября 1904 г.) он за-

писал: «Я говорил себе, что смерть похожа на сон, на засы-

пание: устал и засыпаешь, — и это правда, что похоже, но

смерть еще более похожа на пробуждение. В сне я знаю