Философия нагуа - [4]

Мы хотим лишь добавить, что постоянное изучение богатой документации на языке нагуатл лишь подкрепило первоначальные выводы о том, что все сохранившееся о мировоззрении ученых нагуа (тламатиниме), названных Саагуном «философами», действительно подтверждает правильность этого эпитета. В связи с такой постановкой вопроса и учением тламатиниме о мире, человеке и божестве можно привести слова Джона Дьюи, написанные в предисловии к книге Пауля Радина «Примитивный человек как философ»; следует заметить, правда, что здесь имеется известная неточность, поскольку нагуа, имеющие письменность, хронологию и исключительное искусство, далеки были от какого бы то ни было «примитивизма». Он пишет: «Возникают новые точки зрения относительно существования четко определенной группы интеллигенции (в этих «примитивных сообществах»), соответствующей как по количеству, так и по своему влиянию «интеллигенции» любой цивилизованной группы, поскольку они («примитивные люди») разработали идеи, касающиеся большинства проблем, всегда составлявших канву любой философской мысли»{[1]}.

Те, кто разрабатывал идеи по вопросам, «всегда составляющим канву любой философской мысли», не стояли перед необходимостью непременно создать систему, подобную системам Аристотеля, св. Фомы или Гегеля. Правда, даже в наши дни есть философы, продолжающие считать, что систематическая логико-рациональная разработка — это единственно возможная форма подлинного философствования. Для них идеи ученых нагуа, естественно, не являются философией. Надо отметить, что для этих людей такие философы, как св. Августин, Паскаль, Кьеркегор, Унамуно, Ортега и Бергсон, логически также не могут считаться философами, так как все они очень далеки от понятийного жонглирования систем (См. постраничные комментарии в конце книги. — Ред.).

Уместно привести здесь мнение д-ра Хосе Гаоса, изложенное в его книге «Мысль на испанском языке», по поводу возможности существования несистематической философии.

Д-р Гаос конкретно ставит вопрос о том, можно ли называть философией современную испано-американскую мысль. Его ответ, который по аналогии может быть применен и к нашей теме, таков:

«Обращать внимание исключительно на упомянутые философии (систематичные и «научные» философии) было бы безосновательно. В историю философии фактически и по праву включаются неметафизические, несистематические и «литературные» философии. На них так же надо обращать внимание, как и на историю философии, цельную и неискалеченную. Тогда нельзя будет отрицать, что современная испано-американская мысль является философией»{[2]}.

Таков ответ большого знатока древней и современной мысли тем, кто до сих пор продолжает верить, что лишь логически совершенные системы являются философией. В данном конкретном случае доиспанская мысль нагуа, хотя и далека от любой формы рационализма, не перестает, однако, быть философией. В ней есть концепции, символы и наметки такой глубины, что могут послужить опорой в нашей жизни и дать ей новый смысл. Если же вам, читатель, покажется, что это не так, изучите и оживите, на основе символов «цветка и песни» (ин хочитл, ин куикатл), в собственном «я» концепцию познания нагуа, их учение о человеке как «хозяине лица и сердца» (ихе, йоло), идеал того, кто «умеет беседовать со своим собственным сердцем» (мойол нонотцани), или того, кто с «обожествленным сердцем» (йолтеотл) превращается в художника, «который вносит в вещи высший символизм божественного» (тлаполтегуиани), художника, «который учит лгать» золото, глину, камень и бумагу из амате своих кодексов для того, чтобы в них оживали символы.

Прочтите индейские тексты и обдумайте их глубокое содержание. Кто свободен от древней веры в системы, сможет определить, были ли среди нагуа в доиспанский период подлинные философы, творцы собственных глубоких идей, и может ли эта мысль — это философствование иметь какое-нибудь значение для сегодняшнего беспокойного человека.

Мехико, февраль 1959. М. Л.-П.

Культура и философия нагуа

Мигель Леон-Портилья ::: Философия нагуа. Исследование источников

ВВЕДЕНИЕ

I

КУЛЬТУРА И ФИЛОСОФИЯ НАГУА

В начале XVI века народ нагуа, состоящий из таких племен, как ацтеки, тецкоканцы, чолултеки, тлакскалтеки и др., отличался многообразной культурной деятельностью. Эти племена, объединенные узами языка нагуатл (мексиканского), обосновались в различное время в большой Мексиканской Долине и ее окрестностях. Они унаследовали от древних толтеков не только многие идеи и традиции, но и некоторые элементы их выдающихся творческих способностей.

Уместно подчеркнуть, что ацтеки (мексики), столь известные своим военным и экономическим могуществом, не были единственными представителями нагуаской культуры в XV и XVI веках. От моря и до моря подчинили ацтеки далекие народы, дойдя до Чиапас и Гватемалы. Наряду с ними существовали и другие независимые от них племена нагуа. Одни были их союзниками: жители Тлакопан и Тецкоко, где в свое время царствовал знаменитый Нецагуалкойотл, другие — врагами ацтеков: например, жители Тласкалы и Гуехотцинко.

Все эти племена, несмотря на имеющиеся у них различия, обладали единой культурой, чем они во многом были обязаны создателям Теотигуакана и Тулы. Исходя из бесспорного сходства культур и наличия единого языка—нагуатл, являющегося своего рода lingua franca Средней Америки, мы решили дать этим племенам общее название нагуа. Таким образом, речь будет идти об идеологии, искусстве, воспитании, истории, одним словом, о культуре нагуа в целом, в той форме, в какой она существовала в основных городах доиспанского мира нагуа XV и XVI веков{[3]}.