Философия нагуа - [2]

Как правило, предисловие является самым действенным средством отговорить читателя от чтения книги. Я не хочу способствовать этому греху и поэтому ограничусь лишь несколькими краткими замечаниями о работе, которую читатель берет в свои руки.

В Мексике существует культурное явление, еще недостаточно изученное. Огромное число людей, прочитав заглавие, подобное заглавию настоящего исследования, усмехнется. Эта усмешка — результат влияния определенного предрассудка, плод невежества или неосознанного безразличия. Здесь, более чем где-либо, этот предрассудок будет нелогичным. Ибо те же самые люди приходят в восторг от созерцания археологических памятников и знакомства с событиями, которые передает нам история. Однако когда дело касается идей, эмоций и чувств древней культуры, то стране легенд и фантазий, стране, породившей столько новелл, отказывают во всем том, что может быть рассмотрено как признак духовной культуры доиспанского периода. Это алогично, ибо совершенно естественно признать, что люди, сумевшие высечь так называемый Камень Солнца, украшающий наш археологический музей, и построить такие сооружения, как пирамиды, действительно в состоянии высказать свои мысли и выразить свои эмоции.

Однако здесь или отрицаются способности древних, или утверждается, что мы не в состоянии узнать те чувства и идеалы, которые руководили их поступками и их развитием в период тысячелетий расцвета культуры нагуа.

Путь для будущего обобщающего исследования все же расчищается. Сначала необходимо привести факты, раскрыть глаза на действительные события, после чего наступит время, когда умолкнет тот, кто отрицает; тот, кто смеется, призадумается, а опровергатель всех древних форм, даже если у него индейская кровь, преклонит голову перед действительностью, которая зримо проникает до глубины его сознания.

«Философия народов, говоривших на языке нагуатл» — такова тема настоящего исследования. Здесь каждый термин требует объяснения. Мы находимся на таком этапе, когда «философия» рассматривается как ряд положений, которые чем непонятнее, тем лучше. Эта самая человеческая наука, хотя она и получила неправильное название, представляет собой лишь попытку объяснить и понять основные проблемы существования. Любой человек с необходимостью философствует, но не обязательно в тех же формах, что Платон и Аристотель, Будда и Вивекананда. «Сколько умов, столько и суждений»,— говорит латинская поговорка. Каждой культуре свойственна своя, особая и непередаваемая форма видеть мир, видеть то, что стоит над миром, и самое себя.

Было бы особенно интересно рассмотреть то, что думали об этом люди, жившие на этой земле в предыдущие века. Их систематизированные мысли, эмоции, представления и интимные видения и будут их философией. Существует определенная форма понимания и решения человеческих проблем, присущая тем, кто испытывал на себе влияние древней культуры, дошедшей до нас на языке нагуатл. Автор настоящей книги поставил себе целью исследовать эти вопросы, и, чтобы найти корни, он дошел до самой глубины, ибо корни находятся на виду только у дряхлых деревьев. Автор, как мы увидим, проник до самых корней.

«Народы, говорившие на языке нагуатл». Имеется в виду период, когда собирались эти документы. Что они говорили ранее, мы не знаем и не можем фантазировать. На основании ряда источников на языке нагуатл были собраны данные, исходя из которых автор строит свои концепции. Это правильно. Взяв первое попавшееся имя, скажем, что то, что Демокрит взял свои идеи у индийских странников, не имеет никакого значения. Его доктрина изложена на греческом языке. И это — греческая философия. Автор берет свои данные из документов, принадлежащих тем, кто говорил на языке нагуа. Их философия — это философия нагуа. А почему не ацтекская?

Люди, склонные к поспешным выводам, хотя это происходит уже десятилетия, смешивают ацтеков с нагуа. Но это не одно и то же. Чтобы не запутывать вопроса, скажем просто, что ацтеки — это создатели Теночтитлана. Есть очень много племен, которые не принимали никакого участия в создании этого центрального владения, которое не менее поспешные люди удостоили звания империи. Эти племена также думали и выражались на языке нагуатл. Тлакскала, Чалко, Аколгуакан — не ацтекские районы. У нас имеется достаточно документов, дающих нить, которая вводит нас в умственные построения тех народов. Понятие «нагуа» — более широкое и всеохватывающее; им мы обозначаем все, что дошло до нас на языке Теночтитлана, даже если оно и не теночского происхождения.

Автор собирает документы со всех мест, где говорили на языке нагуатл, и, опираясь на них, воссоздает мировоззрение тех времен. С помощью этой документации мы можем узнать, что думали о мире, о человеке и о том, что стоит над миром и человеком, те, кто говорил на этом языке, то есть их философию.

Самое главное в исследованиях — это метод. В случае применения неправильного метода получается несуразица. Существуют два метода. Один состоит в том, что, замкнувшись в себе подобно шелкопряду, тянут из себя нить — все то, во что человек верит, и что, по его мнению, является картиной минувшего мира. Это метод, которому следовали все без исключения исследователи XIX века. Я имею в виду наших исследователей, ибо те, кто направил нас к правильному методу, прибыл» извне. Этот новый метод состоит в обращении к документу, чтобы придать его данным некоторый порядок. И это все. Пусть читатель обратится к последним страницам данной книги, где приводится более девяноста текстов на языке индейцев. Это цветы из сада, но не все, что можно было привести. Однако для целей, преследуемых этой работой, их достаточно. Они взяты из всех мест, где говорили на языке нагуатл — в центральном районе озер, по соседству с той областью, которая сегодня является областью Пуэбла, и в старой области культуры толтекских народов, дошедшей до нас в текстах, собранных в северных районах Мексиканской долины.